в дела, которых она не понимает. Так уже бывало в давние времена, когда не один сезон, а многие года люди жили общими усилиями и были равными. Ида спорить не стала, но все равно считала это невозможным. Найдется тот, кто захочет получить больше. И как ни странно, с ней согласился Ишас, который тоже не понимал, почему ему и новому помощнику достается одинаковое количество еды, хотя выполняют они несоразмерную работу. Йофас не давал спуску Ишасу, а Луйс оставался всего лишь помощником.
— Не бывает, наверное, идеальных решений, чтобы действительно все были довольны и никто не остался обделенным. Человек всегда будет считать, что он заслуживает большего, — Как-то сказал Ишас, чем очень удивил Иду. Он никогда не высказывал интереса к подобным рассуждениям, его мысли казались Иде всегда легкими, обыденными. Но спорить она не стала, да и о своем удивлении решила промолчать. Последнее время она ощущала, как расстояние между ними увеличивается, словно трещина в земле грозит разрастись в пропасть. Но заботы и тревоги, связанные со снами и предчувствиями, которыми она ни с кем так и не поделилась, не давали думать об этом. Когда все наладится, она обязательно поговорит с Ишасом. Ему сейчас тоже не до разговоров по душам. На время тяжелого года, было решено ковать изделия не только для нужд деревни, но и для близлежащих городов, чтобы на вырученные драхмы купить то, чего не хватало деревне. Так проходили дни, недели.
Ида больше не просыпалась от кошмаров, видимо, отвар Месидас и правда работал. Но постоянное ощущение тревоги не покидало. Затихало на время, но не исчезало. Иде постоянно казалось, что ей нужно что-то сделать. Что-то найти.
«Иди за мной, я покажу. Не бойся. Страх уйдет вместе с тайной. Столько лет тебя кормили ложью».
Ида старательно отгоняла голос, звучавший в голове, словно назойливая мелодия, которую услышав раз, уже не можешь перестать напевать и слышать в голове. Голос приходил из ниоткуда и уходил в никуда. Она не помнила, откуда он и что значит. Только заметила, что он настигает ее лишь дома. Воспоминания будто затихают на время, когда она в храме или за пределами дома. Но стоит ей переступить порог, как голос всплывает вновь. Поэтому Ида стала дольше задерживаться в храме, развлекая и занимая детей, пока на закате матери не освобождались от ежедневных забот и не забирали своих чад. Ида играла с ними, после обеда читала сказки из «Книги эпох». При храме им любезно выделили помещение, так как с каждым днем становилось все холоднее. Постепенно дети привыкли к ней, а она — к их проказам. Даже Петер уже не задирал младших, а один раз даже помог Адуме, когда та упала.
Казалось, жизнь в деревне стала налаживаться, все вернулись к своим обязанностям, о пожаре старались не вспоминать, поиск виноватых прекратили, а с мыслью о предстоящей тяжелой зиме свыклись. Другого выхода нет, справятся.
Ида возвращалась из храма после очередного занятия с детьми, когда встретила Луйса. Эта встреча была достаточно неожиданной, и ей тяжело было сдержать свое удивление. Луйс редко выходил из кузницы, не участвовал в деревенских собраниях, редко приходил на рыночную площадь, а в Храме вовсе не был замечен.
Он первый подошел к ней, но оба не знали, с чего начать разговор. Поэтому скупо поздоровались и несколько шагов проделали в молчании. Первым тишину нарушил Луйс:
— Говорят, ты хорошо поладила с детьми? — как бы невзначай обронил он, краем глаза наблюдая за ее движениями.
— Да, — тихо ответила Ида, не понимая, к чему этот вопрос, но головы не повернула.
— Никогда не представлял, как можно найти общий язык с этими маленькими демонятами, — усмехнулся Луйс, поворачивая голову в ожидании реакции и ответа.
— Ну, ты и со взрослыми не особо умеешь найти общий язык, так что дело не в них, — Ида запнулась и кинула на Луйса виноватый взгляд, вероятно, осознав, что ляпнула что-то не то. Он какое-то время смотрел на нее серьезно, сведя смолянистые брови к переносице, а потом разразился смехом.
— Твоя правда! — продолжил смеяться Луйс. — Но не каждый бы осмелился мне об этом сказать. — Он провел рукой по волосам, приглаживая и одновременно взлохмачивая и без того растрепанные кудри.
— Не думаю, что дело в смелости, просто твоя нелюдимость отталкивает людей, вот они и не лезут к тебе, — уже смелее произнесла Ида, дольше положенного задерживая взгляд на его волосах. Чернее смоли, они вились и доставали практически до плеч. Он не собирал их в хвост — разве неопасно играть с огнем с распущенными волосами? Но из раздумий ее вырвал его голос и внимательный взгляд.
— А ты за словом в карман не полезешь, всегда такая прямолинейная?
Ида резко отвернулась и посмотрела вперед, ощущая некоторую неловкость, как ребенок, которого поймали на очередной проделке. Она не нашлась с ответом, лишь пожала плечами.
— Я уверен, что в деревне обо мне травят разные байки, слагают невероятные истории, начиная от беглого преступника и заканчивая разными мистическими вымыслами, — продолжил Луйс, видя замешательство Иды. Он был доволен своим влиянием на нее, тем, как она смущается в его присутствии, хоть и не заискивает, не боится.
Неожиданно Ида прыснула, чем удивила Луйса.
— Какими-какими? Я ничего подобного не слышала, — продолжив улыбаться, сказала Ида. Потом снова обернулась к нему, уже с интересом разглядывая, словно хотела проверить, могут ли быть правдой эти россказни. — Расскажи! — в ее голосе послышались требовательные интонации, что тоже удивило Луйса. А она не так проста, как кажется. Но то, что она сказала дальше, могло бы даже напугать Луйса в какой-то степени. — А то вдруг я сейчас тебе душу продам.
— Ну, может, и продашь, как знать! — Луйс не сразу нашелся с ответом, растерявшись на долю мгновения. — Я ж таинственный незнакомец, появившийся из ниоткуда, как знать. — Луйс серьезно посмотрел ей в глаза, так, что Ида готова была поверить, даже замедлила шаг, ощутив что-то неприятное в области лопаток. Но Луйс резко рассмеялся, и от его смеха Иде стало не по себе. Ее глаза округлились.
— Ты бы видела свое лицо! Серьезно, что с вами в этой деревне не так? У вас вроде ходят в храмы и верят в Создателя, а ведетесь на всякие выдумки как дети. — Продолжая смеяться, он двинулся дальше, но Ида замедлила шаг, ворочащееся в области груди чувство все усиливалось и усиливалось. Ощущение тревоги. Опасности.
— Эй, ты в порядке? На тебе лица нет…
— Да, да, все хорошо, наверное, просто усталость, — стараясь не
