class="p1">Быстро, насколько позволяла хромота, она двинулась ещё к одной двери, подальше. Маришка хорошо запомнила – Володина спальня была посреди коридора. Это было проще, чем определить собственную. Комнаты других мальчиков располагались рядом и напротив. Ошибки быть не могло. И ежели за той дверью вновь будет пусто – она попросту перепутала флигели.
«Ничего страшного!» – убеждала себя.
Но сердце колотилось с такой скоростью, что девчонке перестало хватать воздуха. Она задышала часто и отрывисто, будто принюхивающаяся кошка. Пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы хоть немного прийти в себя. Маришка понимала, что так недалеко и до «припадка».
Остановившись возле нужной двери, Маришка протянула к ней дрожащую руку. Сердце загрохотало где-то в горле, вновь ускоряясь. И отчего-то вдруг скрутило живот.
«Почему они бросили меня?..»
Липкое чувство тревоги заставило её пальцы повиснуть в воздухе, так и не коснувшись ручки. Она прикрыла глаза, борясь с дурнотой.
– Ну же, мелкая, давай открывай, – Таисия, старшегодка, почти выпускница, поторапливает Маришку, чьи пальцы неуверенно тянутся к дверной ручке. – Зуб даю, обалдеешь, когда увидишь.
– Но почему ты позвала только меня?
Тася выкручивает младшегодке вторую руку, повыше локтя, и подталкивает вперёд – не сильно, но достаточно ощутимо, чтобы дать понять: ненужные вопросы её раздражают. Лучше просто идти куда велено.
Дверь в сарай открывается с едва слышным скрипом, и за одно утро Маришка выучивает сразу два новых урока – никогда не доверять старшим и никогда никуда не заходить первой.
В лицо ей летит увесистый том «Женского послушания» и ломает – как потом констатирует господин доктор – нос, навсегда делая его кривоватым прямо посередине.
– Что, мелкая, бусики мои приглянулись? – шипит Нежана и заносит книгу для нового удара. Маришка успевает скрючиться на полу, закрывая коленями лицо. А в следующий миг визжит от дикой, ослепляющей боли, когда острый носок туфли старшегодки врезается ей под рёбра.
– Ты бы хоть рот ей заткнула, – фыркает Тася, прикрывая дверь за спиной.
Нежана нависает над младшегодкой:
– Ну, не стой столбом, Лиза!
Попривыкшими к полумраку глазами Маришка видит – их трое. Тася поглядывает в щель между дверных досок – она на стрёме. Лиза комкает из грязных пылевых тряпок кляп – она на подхвате. А Нежана… Нежана будет лупить. Долго и сильно. Это видно по злым раскосым глазам. Да и есть за что – Маришка прекрасно это знает.
– Где они, тварь? – одновременно с этим вопросом вопреки всякой логике Лиза суёт в рот девочки самодельный кляп.
Так ей сразу дают понять, что на самом-то деле ответов от неё никто не ждёт.
– Отдаст, куда денется, – Нежана с силой бьёт Маришку головой об пол. – Только сначала получит хорошенько.
У младшегодки перед глазами пляшут багровые пятна. Её таскают за волосы по всему сараю, бьют ногами по бокам и животу. Нежана таскает, а Лиза бьёт.
Маришке шесть лет, и она круглая дура. Не знала, что Таисия водит дружбу с Нежаной. И что Нежа давно прознала про бусики. А те красивые – из кошачьего глаза, такие пёстрые, зеленоватые – такие только у знатных господарочек и имеются. Маришке так их хотелось, так хотелось.
Маришке уже еле дышится. Кровь по всему лицу размазана. А старшие девочки всё никак не уймутся. Прижимают к полу её руки и ноги, распластав, будто морскую звезду из мальчишеских учебников по естествознанию. Лиза держит ноги, а Нежана руки.
Нависнув над Маришкой так низко, что кончик светло-русой косы волочится по полу, Нежа скапливает во рту побольше слюней и пускает их прямо на лицо младшегодки. Они нитками тянутся и тянутся прямо с вытянутых трубкой губ. И смешиваются с кровью, что сочится из Маришкиного разбитого носа.
Они оставляют её в покое, только когда девочка на пару мгновений теряет сознание. Разбрасывают вокруг метёлки и вёдра, выставляя всё так, будто младшегодка хорошенько приложилась об пол, свалившись с высокого табурета. Они знают – мелкая ничего не расскажет, а коли расскажет – будет ей и того хуже.
– Господина доктора! Господина доктора! – кричит Таисия, распахнув дверцу сарая, пока две другие девочки крадутся на задний двор – зайдут в приют со стороны кухни.
Маришку увозят в госпиталь и держат там целых два дня. Никто её ни о чём не расспрашивает, с ней вообще не разговаривают. Девочка боится, что начни взрослые задавать вопросы – разрыдается и всё-всё выболтает.
Но они не начинают – им нет до того дела.
Маришка увидала Нежины бусики, когда та прятала их в густой траве у приютского забора. Прежде чем спрятать, Нежана сперва их так долго разглядывает, крутит и эдак и так, а они переливаются в солнечном свете, будто радуга небесная. И Маришка понимает – как понимает, что солнце белое, а трава зелёная, – что умрёт, если не заберёт их себе. Нежана ведь и сама наверняка их украла – неоткуда у сироты таким дорогим бусикам взяться. Вот Маришка и крадёт их. А позже, не утерпев хранить в секрете такое сокровище, с дрожью в голосе рассказывает Варваре, что снова виделась в городе с маменькой, и та вот какие бусики ей подарила.
Маришка с остервенением тряхнула головой, вырываясь из непрошеных – снова непрошеных – воспоминаний. Но они не желали так просто её отпускать.
– Хорошо-о-о тебя Нежка разукрасила! – один из старших приютских присвистывает ей вслед, когда Маришка впервые появляется после драки на завтраке.
Девочка и без него это знает – без слёз в зеркало не взглянуть. Она подходит к столу и садится поближе к Варваре, да только та отчего-то отодвигается. А вокруг все хихикают, шепчутся.
– Что ж твоя мамка-боярыня у сиротинок-то подворовывает? – смеётся с другого конца стола Александр. – Чай, род твой совсем обеднел, али что, госпожа?
– Та брешет она про мамку, я же говорила! – зло шипит малявка Саяра. Она в приюте недавно, и до сих пор ни с кем не подружилась, ведь вся ядовитая, будто змея.
Маришка неверяще глядит на Варвару, а та и не скрывает бесстыжего блеска в глазах. Говорит словно: «Да, это я всё всем растрещала, и что? Ты сама виновата».
«Проклятье! – едва не заскулила в голос она. – Да хватит же, хватит!»
– А Маришка лгунья! – кричит Володя и бросает в девочку через весь стол грязную ложку. Та падает у Маришкиных ног, и на подол летят склизкие комки Володиной каши. – Лгунья! Лгунья!
– Лгунья! Лгунья! – принимаются скандировать остальные.
– Лгунья! Лгунья! – плюёт Варвара Маришке в лицо.
И младшегодка ревёт во весь голос, выучивая новый урок – настоящих друзей не бывает.
