накрутил? Нужно было вместе выходить от нее, но майор зачем-то задержался. Да… знать бы, зачем?
Павел бросил взгляд на мобильный – осветился экран, зуммер он отключил еще утром.
– Да, слушаю. Хорошо, скоро буду. Готовьте операционную.
Еще неделя – и станет известно, когда он переезжает в Москву. И за эту неделю должен решиться еще один вопрос – едет ли с ним Августина.
Глава 15
Лилия Модестовна проснулась к полудню, накануне выпив снотворного – после звонка Августины она, конечно, немного успокоилась, но все же мысль, что пострадала девочка именно при том свидании, на которое так торопилась, не давала забыться полноценным сном. О том, что прошлое Августины не богато на приятелей, подумала еще вчера вечером, укладываясь в постель. Лилия Модестовна выспалась, однако первым чувством было ощущение вины перед Самуилом – обещала ему присматривать за Авгушей, но уже не единожды нарушила.
Самым своим большим грехом считала глупую попытку уйти в замужество. Упустила девочку из виду, а та совершила ошибку. Хотя какая же это ошибка – рождение Мишеньки?
Своих детей у Лилии Модестовны нет и быть не могло, а она и не расстраивалась. Понимая, что выбранная профессия не позволит в полной мере насладиться материнством, была даже рада, что судьба решила за нее проблему деторождения. Ее матери в свое время выбор пришлось сделать самостоятельно. Лилия не помнила ее, сохранив на уровне ощущений лишь запах духов, что та оставила в шкафчике ванной комнаты, а отец по какой-то причине не выбросил.
…Ее отец, пианист Модест Ульянов был знаменит и беден. Семья, состоявшая из нее, Лилии, и бывшей тещи, выживала за счет умелого хозяйствования последней. Чувствуя вину за сбежавшую в новый брак с состоятельным виноградарем из Крыма, дочь, то есть мать Лили, Анна Петровна, никогда не попрекала зятя малыми деньгами, которые тот приносил в дом. Терпимо относясь к его слабости игрока, жалея лишь о том, что не может вкусно накормить внучку, купить ей новое платьице и ботиночки, сама донашивала перелицованные пальто, уже в который раз подбитые сапожником резиновые боты с кнопками на боку, в которые зимой вставляла выкроенные из старого мехового воротника стельки. Отец, возвращаясь поздно вечером, пряча взгляд, торопливо скрывался в своем кабинете, где давно уже и ел, и спал. Некогда супружескую спальню он отдал теще, в свою очередь виня себя и за проигранные немалые суммы, и за то, что не смог удержать жену. Об этом их чувстве взаимной вины Лиля не догадывалась вплоть до дня смерти бабушки, когда подслушала их тихий разговор. Как оказалось позже, прощальный – до вечера та не дожила.
Лиле тогда исполнилось семнадцать, она готовилась к выпускным экзаменам и школьному балу, горе потери быстро отошло на второй план, тем более, что она была влюблена в одноклассника, правда, без надежды на взаимность. Им был Самуил Бенц…
Сейчас она перебирала в уме всех знакомых Августины, которых знала со времен еще живого Самуила. Таковых нашлось немного, да и то ими были те, с кем она училась, плюс Дашевский. Способным навредить Авгуше она означила именно последнего, так как помнила о недетской любви девочки к нему.
Правда, был еще один паренек, Самуил как-то давно, когда Авгуша училась в младших классах, со смехом рассказал, что тот в нее влюблен: «С детского сада, представляешь, Лиль?» Улыбнулись они тогда по-доброму. Так бы и забылось, но незадолго до смерти состоялся душевный разговор, когда старый ее друг так расчувствовался, что признался в любви к ней, Лиле. Правда, рассказал с тихой грустью – случилось с ним это в далекой юности. Тут же припомнилось, что и не с ним одним – хороша тогда была Лилечка, расцвела раньше своих одноклассниц: и ножки без детской худобы, и грудки – две приятные взору округлости. Лебедь среди гадких утят… Вспомнили то время, пряча друг от друга повлажневшие глаза, Самуил вздохнул глубоко: «Вот, и Авгуша сейчас в том возрасте, тринадцать уже, а воробышек. Да еще блаженная! Знаешь, Лиля, а ведь тот мальчишка, Пашка Леднев, до сих пор страдает – она-то на него совсем не смотрит. А серьезный парень, не шалопут. Я бы такому дочку отдал, но она дурочка, в Левку Дашевского с детства влюблена», – сказал, с тоской глядя на нее. Лилия Модестовна тогда только по руке его погладила успокаивающе. Понимала – страшно было Самуилу за Августину, боялся, что обидит кто…
«Да, тот парень так от девочки ничего и не добился. Мог и зло затаить! Нет, с ним бы на встречу Августина не спешила. Все-таки – Дашевский… Мишка-то его сын, я почти уверена!» – подумала она, направляясь на кухню. Засыпав молотый кофе в турку, Лилия Модестовна посмотрела в окно – машин во дворе было мало. Мелькнула мысль, что все утренние манипуляции производит на автомате: проснулась – зарядка лежа, встала, ноги в тапки, поясок халата потуже… кухня, кофе в турку, взгляд в окно. Изо дня в день, из года в год…
«Самуил не любил Дашевского, точнее – всю его семейку. Причина мне неизвестна. И я совсем не помню Льва». – Сейчас в памяти возник лишь смутный образ высокого, плотного телосложения парня, которого она видела лишь однажды: в компании с Анжеликой и Августиной он вышагивал по променаду, обнимая за плечи обеих. Наблюдала Лилия Модестовна и последовавшую сцену: завидев на скамейке у фонтана красивую девушку, Лев тут же оставил подруг и присел с ней рядом. Девочки, обождав несколько минут, вынуждены были продолжить путь без него. Причем было ясно, что Августина расстроена, а Анжелика пытается ее утешить. Сразу возникшую в тот момент неприязнь к Дашевскому Лилия Модестовна объяснила для себя обидой за девочку, но, опаздывая в театр, быстро переключила внимание на подъехавший таксомотор, который вызвала немногим ранее. Заспешив к проезжей части, успела заметить, как Дашевский, обнимая за плечи новую знакомую, удаляется по аллее в сторону сквера.
Лилия Модестовна сняла турку с закипающим кофе с плиты, поставила на керамический кружок. Опять же по привычке подошла к окну и выглянула во двор. Незнакомая иномарка занимала парковочное место ее соседа по лестничной площадке. Лилия Модестовна ясно разглядела женщину за рулем. Она собиралась было уже отойти от окна, но задержалась – возле автомобиля остановился мужчина в форме, в котором она сразу признала местного участкового. Стекло опустилось, он что-то сказал водителю и направился к выходу со двора. Иномарка тотчас же уехала.
– Какие бдительные нынче полисмены, – произнесла Лилия Модестовна задумчиво. –
