такая уж хорошая идея.
— Еще выпить или остаться со мной?
— Наверное, и то, и другое, — нервно смеюсь я. — Я не любительница выпить.
— Ладно, тогда давай отвезем тебя домой.
— Тебе не нужно заканчивать свой вечер ради меня.
— Ты бы оставила своего гостя без сопровождения на вершине горы, в стране, которую он не знает?
— Ты большой мальчик. Уверена, ты справишься, — говорю я. Он приподнимает брови, ухмыляясь моему непреднамеренному намеку, и жар еще больше расползается по моей шее.
— Более того, я бы не позволил красивой девушке возвращаться домой из бара одной по холодной темной горе. Если тебя съест медведь, я никогда не смогу с этим смириться.
— Здесь нет медведей, — смеюсь я.
— Может, тебя съест кто-нибудь другой.
Тепло разливается по моему животу, скапливаясь где-то глубоко внутри. Не знаю, то ли это мои грязные мысли, затуманенные часами, проведенными, слушая, как он говорит о том, как сильно ему нравится «поедать» женщин, то ли он действительно так прямолинеен со мной.
Он помогает мне надеть пальто, его сильные руки сжимают мои плечи и гладят вниз по рукам. Я чувствую его прикосновения повсюду. Искра между нами вот-вот вспыхнет.
— Так, как это делается? — спрашивает он, держа ледянки в руках на вершине склона. Они не намного больше куска пластика, но прекрасно справляются со своей задачей.
— Ты никогда не катался на ледянках?
— На тех знаменитых заснеженных горах Лос-Анджелеса? — поддразнивает он. — Нет, не катался. Ну, когда я думаю об этом, у нас в Лос-Анджелесе действительно есть горы, но я никогда там не был. И огромное количество походов по горам, но мы определенно не были семьей искателей приключений. Не уверен, что моя мама вообще когда-либо покидала штат Калифорния. У нее, вероятно, случился бы приступ, если бы она увидела меня сейчас. Может, мне стоит позвонить ей и попрощаться, как думаешь?
— Кэмерон, — я кладу руку ему на плечо, и он останавливается. — Что ты несешь? Ты в порядке?
— Почему я так нервничаю? — он смеется. — О да, потому что я собираюсь броситься вниз с темной горы на куске пластика, который едва вмещает одну мою ягодицу, вот почему.
— Я буду тебя оберегать. Вот, позволь мне показать тебе, как это делается, — я сажусь, немного покачиваюсь, чтобы занять центральное положение, зажав ручку петли между ног. Рядом со мной Кэмерон делает то же самое. — Хорошо, теперь мы просто подбираемся к краю склона, но упирайся пятками, чтобы пока не скатываться.
— На этой штуке нет тормозов?
— Все просто. Как только начнешь движение, подними ноги вверх. Если хочешь притормозить, поставь их прямо и потяни ручку на себя. Если нужно скорректировать курс, наклонись в направлении, противоположном тому, куда хочешь ехать.
— Может, нам стоит просто вызвать такси?
— Кэмерон, ты сможешь это сделать. Это самый быстрый способ, и тут недалеко. Обещаю, с тобой все будет в порядке. Просто повторяй за мной.
Глава 17
Кэмерон
— Тормози! — кричит Ханна позади меня, но уже слишком поздно. В ту секунду, когда я поднял ноги, то пронесся прямо мимо нее. Свернул к краю склона, и неважно, в какую сторону наклонялся, я не смог снова выпрямить направление. Деревья проносятся мимо в моем боковом зрении, и уверен, что ни один другой человек никогда раньше не катился так быстро.
— Используй ноги, — слышу я ее крик, но это помогает лишь катапультировать меня через снежную насыпь на краю склона, а затем я лечу. Я приземляюсь лицом вперед, в нескольких дюймах от основания дерева.
Несколько секунд спустя я слышу топот ее ботинок по склону, пока она не появляется в поле зрения, опускаясь на колени рядом со мной:
— Ты в порядке?
— Не ожидал, что будет так быстро, — я смеюсь, затем кашляю и немного хриплю. Завтра будет больно.
— Ты поранился?
— Я так не думаю.
Я переворачиваюсь на спину, и она смахивает снег с моей груди. Ее варежки скользят по моей куртке, а затем вниз по промежности и бедрам. У моих бедер есть собственное мнение, и они приподнимаются, но она слишком занята моим спасением, чтобы понять, что, по сути, трет мой член. Она подносит руки к моему лицу и шее, ее пальцы разгребают снег, набившийся мне за воротник. Здесь ледяной холод, но все, что я чувствую — тепло, когда смотрю на нее вот так.
Я обхватываю рукой ее запястье и прижимаю к своему горлу, жалея, что на нас перчатки. Между нами слишком много слоев одежды. Она замирает, ее дыхание мягким облачком витает в холодном воздухе. Даже в темноте, скрытый низкими ветвями, я могу разглядеть полноту ее губ, розовый оттенок ее замерзшего носа.
— Ты все еще не ответила на мой вопрос.
— Какой вопрос?
— О твоей любимой моей аудиозаписи.
Ее дыхание прерывается, что только усиливает мое отчаянное желание узнать об этом:
— Ты хочешь поговорить об этом сейчас?
— Я хочу говорить об этом, пока не получу ответ.
— Хорошо, — фыркает она, отодвигаясь назад, чтобы прислониться к стволу дерева. — Мне нравятся твои признания.
— Серия «Могу я тебе кое-что рассказать?»?
— Ага.
— Что тебе в них нравится? — она смотрит на меня этим чертовски милым взглядом, но могу сказать, что она умирает от желания сказать большее. Я пробираюсь на свободное место рядом с ней и тоже сажусь. — Да ладно, мне не часто удается напрямую спросить мнение фаната.
— Придурок, — говорит она, бросая ком снега мне в грудь. — Я не фанатка.
— Твои сообщения в директ утверждают обратное.
— Агрх, — она закрывает лицо руками. Я не должен на нее давить. Общение со слушателями никогда не проходило хорошо, но в Ханне есть что-то особенное.
Я мог бы списать свое первоначальное влечение к ней на то, что думал своим членом, но когда я прочитал те сообщения, что-то изменилось.
Да, она кокетничала в своих отзывах, но она также была признательна и благодарна. Ее сообщения заставили меня почувствовать, что она видит во мне личность, а не просто сексуальный голос, под который можно заводиться.
Я готов свернуть чертову гору ради этой женщины, но то, как она приглядывала за мной последние пару дней, не позволяет мне чувствовать себя в большей безопасности. Она заставляет меня нарушать мои правила, и я, кажется, не могу остановиться.
— Иди сюда, — я сажаю ее бочком к себе на колени, и, к моему облегчению, она не сопротивляется. — Я же сказал тебе, стесняться нечего. Ты можешь рассказать мне.
— Думаю… Мне нравится, что они настоящие. Ты
