— Солнышко, мы с папой на веранде, — мой голос дрожит.
Фрол шумно выдыхает и тяжело опускается на диван.
— Было бы неловко, — склоняет он голову набок и пытается еще туже замотать на себе полотенце.
— Как красиво у вас! — Маруся подбегает ко мне и, обняв за ноги, поднимает вверх заплаканную мордашку. — Я проснулась и вдруг испугалась, что ты умрёшь…
— Дочь, ты чего! Я твою маму никому не отдам! Даже костлявой с косой! — Фрол приходит в себя в разы быстрее меня.
— А кто это? — удивляется Маруся и оглядывается на Фрола.
— Это, солнце моё, смерть так называют, — он раскрывает объятья. — Идите, сюда, лапули мои.
Маруську долго просить не нужно. Она с разбегу запрыгивает к Фролу на колени. Я пристраиваюсь рядом с ним. Его широких объятий хватает для нас двоих. Тепло его тела, крепкие мышцы, тембр голоса убаюкивают меня, но не выспавшуюся Марусю.
Глава 12
Рита
Будильник разгоняет сон неспешными звуками фортепиано. Хочу обнять Фрола, не открывая глаз, но его нет рядом. Рукой по постели шлёп, глазками хлоп-хлоп. Рядом смятая подушка. Прижимаю её к груди, она всё ещё пахнет Фролом. Так хотелось утром оказаться в его объятьях. Не помню, как оказалась в спальне, но вряд ли смогу забыть, как мы жарко любили друг друга в этой постели. Немного неловко от воспоминаний, зато какая приятная ломота во всём теле. Сажусь на постели и слышу негромкие голоса на веранде. Нормально! Уборка номера, что ли? Аромат выпечки с корицей действует на меня, как дудочка Нильса на крысу. Накидываю халат на плечи, руками как гребенками поправляю волосы перед зеркалом, и на цыпочках выбегаю из спальни. В соседней комнате спит Маруся, разметав по подушке волосы. Прислушиваюсь к голосам:
— Маки и гарики скоро будут… Я понял, что нужны в лёгком весе, — Фрол разговаривает по телефону. — Эта мелочёвка тоже едет. По три косых за голову.
Телевизор, что ли, работает? Откуда у нас с утра люди? Выглядываю на веранду, и слова любви застывают на моих губах. Фрол пальцем придерживает белую "каплю" наушника и просматривает документы, перелистывая бумаги свободной рукой. Руслан крошит кусок булки в яичницу-глазунью. Анна Ивановна, с мечтательным видом любуясь заснеженным лесом за окном, отпивает по глоточку из большой кружки. На столе блюдо с маковыми и посыпанными сахаром булочками, сыр с плесенью и без — кубиками и ломтиками, маслины, паштет и круглое металлическое блюдо с блестящей крышкой. На диване, где мы так славно пошалили ночью, «секретарша» Фрола с сосредоточенным лицом выстукивает по клавишам ноутбука. Пауза. Жёсткий взгляд синих глаз скользит по экрану. И снова пальцы выбивают лёгкую дробь.
— Контракт завизирую, если подпишешь дополнительное соглашение. Димон сегодня его тебе привезёт. На тему? Бабло на счёт вперёд закидываешь теперь, — рубит Фрол, приветственно машет мне рукой и добавляет: — Никаких отсрочек больше! Всё, бывай!
Анна Ивановна грациозно поднимается из-за стола:
— Рита Сергеевна, здравствуйте! Садитесь завтракать. — Когда она говорит, мне всё время вспоминается реклама с моей любимой литовской актрисой: «Я везде немного иностранка». — Я привезла вам костюм для выступления.
— Костюм? — На память приходит ассоциация с ночными фигуристами, и кровь приливает к щекам.
Димон вальяжно встаёт с дивана и, с интересом мазнув взглядом по моему расхристанному виду, проглатывает улыбку:
— Доброе утро, Рита Сергеевна! Я Дмитрий!
— Очень приятно, Дмитрий.
В жизни парень не хуже, чем на фото. Такой же светловолосый и высокий, как Руслан, но время, скорее всего, проводит больше в офисе, чем в зале. Обаятельный чертяка. Мимо такого пройдёшь и захочется оглянуться.
Руслан привстаёт из-за стола:
— Привет, привет, сиди кушай, — останавливаю я его.
Фрол кашляет в кулак. Руслан подпрыгивает и здоровается:
— Доброе утро, Рита Сергеевна.
Персонал вышколен у Фрола на раз-два. Но что-то мне подсказывает, что Руслан не так прост, как кажется,ис Фролом его связывают крепкие отношения.
— Доброе утро!
Я белая ворона среди умытых, причёсанных и одетых, а потому разворачиваюсь и иду в ванную. Надеваю шапочку, включаю воду и встаю под прохладные струи воды. На полочке мокрая мочалка Фрола. Моя где-то в спальне, на дне сумки. Извини, дорогой! Из маленького гостиничного флакончика выдавливаю на мочалку гель с земляничным ароматом и вспениваю его на теле массажными движениями. Восемь утра, а Фрол и его команда уже в седле. Не хватает лишь Микки и Кайлы. И тут у Горюшка всё продумано. Вчера вечером он исполнил мою волю, а с утра пораньше у него уже под боком нянька, охрана и птица-говорун, «отличающаяся умом и сообразительностью».
После душа возвращаюсь в спальню и второй раз за утро столбенею. Постель уже прибрана, и на ней лежит синий в тонкую белую полоску брючный костюм с золотыми пуговками. У кровати стоят тёмно-синие кожаные ботильоны на невысоком каблуке и с золочёной окантовкой по носку.
— Твои академики изойдут сегодня слюнями.
Вздрагиваю от неожиданности и оказываюсь в объятьях Фрола.
— Спасибо! Ты просто... Невероятный, — я не знаю, как благодарить его.
— Одевайся и приходи завтракать, — Фрол касается губами моего плеча и отпускает меня.
— А что за гарики и... кто там ещё? — спрашиваю я ему вслед.
Он застывает в дверях и медленно поворачивается ко мне с чарующей улыбкой:
— Одевайся и приходи завтракать.
* * *
Фрол
— Что-то у нас беты провисли, — негромко выговариваю я Димону, любуясь моей девочкой с последнего ряда конференцзала местной гостиницы.
Он полностью забит по правилам ковидной моды: через кресло. По счастливой случайности свободными остались два места — как раз для нас с Димоном.
Я ощущаю Марго на кармическом уровне — не иначе. Она в моей голове, в сердце, в солнечном сплетении, ниже вообще молчу. Мыслями уже её веду к алтарю. С ума сойти…
— Так вот же матч с Боруссией на носу, — Димон тычет пальцем в экран ноутбука.
— Но тут твой любимый тотал по угловым я обещать не могу, — ехидничаю я, облизывая взглядом точёную фигуру Марго. Я уболтал её снять топ и надеть пиджак на голое тело. Верхняя пуговица пиджака это позволяла. Мужики в гардеробе сожрали её глазами, как только она скинула Дмитрию на руки новую шубку из соболя. И сейчас небось сидят, руками пах прикрывают. Хороша мать!
— Можно тише! — шипит на меня кудлатая дама на соседнем кресле. Пудель прям один в один. Обиделась, что отшил ее в холле. Надо же, узнала! Но я вежливо отрёкся от своего настоящего имени, представившись остеопатом из Кологрива.
— Да не вопрос, замути удаление, тебе не впервой, — Дмитрий ловко копирует мои интонации.
