— Дайте влажную салфетку, пожалуйста, — прошу голосом королевы на эшафоте.
— Не держим! Туалет прямо по коридору и налево.
Достаю из кармана смятую маску, надеваю и молча смотрю на дежурную. Она — на меня.
— Смехов.
Сестра лезет в журнал и пальцем водит по строчкам. Звонит по телефону. Наконец снова упирается в меня огромными глазами:
— Смехов в реанимации. Заведующий ждёт вас у себя завтра в полдень.
Глава 11
Рита
Я не ожидала, что вместо номера в нашем распоряжении окажется целый дом. Фрол показал мне лишь общие фотографии Подворья, не запомнила его названия.
— Ничего себе! — охаю я.
С восторгом обвожу взглядом застеклённую до пола веранду с ротанговыми креслами и диванчиком. На массивном столе нас ожидает ужин. Аромат тушёного мяса пробивается даже из закрытой кастрюли. Слюна наполняет рот, напоминая, что я голодна, как три медведя из сказки.
— Пап, а пойдём ночью с горки кататься? — Маруся стягивает с себя новую тёплую шапку, расшитую пайетками.
Фрол опускается на колени и помогает Марусе снять сапоги с меховой опушкой и расстегнуть комбинезон из последней коллекции горнолыжной одежды супер-пупер бренда. Пока я болела, Фрол разодел дочь как принцессу. Хоть в журнал мод отправляй фото. Ими теперь переполнен телефон Фрола.
— Утром, Маруськин, а сейчас все принцессы должны спать, — Фрол целует Марусю в лоб и встаёт. — У тебя здесь будет роскошная кровать. Хочешь вдоль в ней спи, хочешь поперёк.
Я вешаю пуховик на затейливую вешалку из оленьих рогов и обессиленно опускаюсь рядом на стул.
— Рита-Маргарита, — забирается ко мне на колени Маруся, — что ты такая уставака? Хочешь, я уступлю тебе свою кровать? А мы с папой ляжем вместе и ещё поболтаем перед сном.
Я поднимаю глаза на Фрола и не могу сдержать улыбки. Его лицо вытягивается.
— Э, Маруськин! Мы так не договаривались. Король с королевой должен спать. Так во всех сказках написано, — Фрол подхватывает дочку на руки. — Так что, мыть руки, кушать и спать.
Я стягиваю сапоги и плетусь следом за ними в ванную. Стены сруба незатейливо выкрашены белой краской. Пряничный домик прям.
— А мы с папулей вчера мультик смотрели про братьев-лебедей, — Маруся выглядывает из-за широкого плеча Фрола. Она пальцем задирает нос кверху и сводит глаза в кучу.
— Мы читали с тобой, хорошая сказка. Только Элиза там не корчила рожицы.
Маруся хохочет и обнимает Фрола за шею.
— Повезло этой Элизе! Двенадцать братьев у неё было. У меня тоже столько будет? Да, пап?
— Почему бы нет, — как ни в чём не бывало обещает Фрол. — Ты придумаешь столько имён?
— А чего нет? Бери, записывай! — отвечает по-деловому Маруся и начинает считать. — Иванушка — раз, Джельсомино — два…
— С именем Джельсомино ты здорово придумала. Но как мы будем звать его дома? Сомик или Желе? — Фрол ставит Марусю на пол и поворачивает медные краны. Вода с грохотом обрушивается в раковину. Она здесь в виде жестяного банного таза. — Держи мыло!
— Сомик, — заливается от смеха Маруся.
— Э, стойте, братья-лебеди! — оттормаживаю я сделку. — Мама Элизы плохо кончила!
— Современная медицина шагнула далеко вперёд, — Фрол поворачивается ко мне и, прижимая руку к груди, склоняется передо мной в лёгком поклоне. — Женщина, знакомая с таким диковинным словом, как «остеобласты», должна это знать наверняка.
* * *
Рита
Сандаловый аромат чайных свечейнаполнилполумрак веранды. Фрол утопает в мягких подушек ротангового дивана, а я в объятьях моего Горюшка. Огоньки свечей, расставленных повсюду, отражаются в темноте панорамного окна. Из динамиков плывут одна за другой мелодии любви всех времен и народов.
— Девочка моя сладкая, — шепчет Фрол, и его губы приятно щекочут мне ухо, — сегодня только наша ночь.
— Давай потанцуем, — прошу я, касаясь ладонью его влажных волос.
— Меня так размазало по дивану, что я готов в нём провести с тобой ночь. Но места для манёвра здесь катастрофически мало.
Встаю и протягиваю ему руку. Мы оба замотаны в полотенца и, наверное, на белом кафеле, выглядим со стороны как фигуристы на льду.
— Зашторим окна или порадуем окружающих, — к щекам приливает кровь, когда соображаю, что мы видны сейчас, как на ладони.
— Вряд ли кто-то в такую ночь нас пасёт. Разве что медведи, — Фрол одну за одной опускает римские шторы. — Но даже их я не готов пригласить сегодня в компанию. Только ты и я.
Он подходит с грацией льва. Кладёт одну ладонь мне на поясницу, а во вторую я сама вкладываю руку.
Костюмы подводят при первых же резких па. Сначала полотенце слетает с незадачливой «фигуристки», а следом с довольно улыбающегося Фрола.
— Классный ты движ придумала, — мурлычет он.
Фрол поглаживает меня по спине, но танцевать становится совершенно неудобно. На память приходит неприличная пословица про плохого партнёра. Пытаюсь отстраниться, но Фрол всё сильнее прижимает меня к себе.
— Куда ты убегаешь от меня, моя прелесть?
Песня заканчивается, и Фрол тянет меня к дивану.
— Что ты делаешь? — упираюсь пятками в тёплый пол.
— Сейчас узнаешь, — он снова проваливается в подушки, и ловко усаживает меня поверх себя.
У меня перехватывает дыхание, и я чувствую себя мячом. Футболист с лёгкостью подбрасывает меня, удерживая мой вес в ладонях.
— Марго... Какая... Ты... Классная... — выдыхает он при каждом движении.
Держусь за его плечи и начинаю отрываться от действительности. Слёзы текут по щекам, и стон срывается с губ, когда внутри становится горячо. Падаю Фролу на грудь, и ощущаю, как бьётся его сердце. Отдышавшись, зарываюсь пальцами во влажных волосах Фрола на затылке.
— Так не бывает, — шепчу я.
— Только так и будет теперь, — Фрол подтягивает меня и целует в нос. Как Марусю. И я ощущаю себя маленькой девочкой. Его любимой маленькой девочкой.
— Я иногда боюсь, что это всё мне снится, — жалуюсь Фролу совсем по-детски.
Он очерчивает пальцами один за другим мои позвонки и улыбается.
— Знаю одно, — выдыхает Фрол. — Я никогда тобой не буду сыт. Пойдём в спальню, Маргош.
Я обнимаю его за шею и хочу скорее вновь ощутить его жаркое дыхание и бешенный стук сердца.
— Мама, ты где? — всхлипывает Маруся из темноты коридора.
Доля секунды, и я кубарем скатываюсь с Флора. Заворачиваюсь в полотенце и швыряю Фролу вторую махру. Он вскакивает и поспешно оборачивает бёдра.
