На этой, второй стадии методики ВООВ важно установить, насколько ваше объяснение чувствительно к вашим предположениям и предпосылкам. Что нужно было сделать, чтобы изменить мое мнение? Часто выбор объяснения, считающегося наиболее вероятным, сам по себе зависит от критического предположения, поэтому правильный ход мысли заключается в том, чтобы сделать эту зависимость ясной и выяснить, смогут ли альтернативные предположения изменить полученный вывод. Предположения должны быть сделаны, но обстоятельства могут измениться, и тот вывод, который было бы разумно принять как факт, может со временем исчезнуть.
Структурированные диагностические методы – такие как сравнение альтернативных гипотез – имеют то большое преимущество, что они заставляют группу аналитиков прозрачно аргументировать все доказательства, побуждая, вероятно, к двойной проверке достоверности некоторой части разведывательных данных, на которых, насколько можно судить, основывается выбор гипотезы, или же выявляя лежащее в основе гипотезы предположение, которое может больше не иметь силы или которое вообще было бы неразумно высказывать в контексте исследуемой проблемы.
Как мы увидим в следующей главе, превращение объяснения в прогностическую модель, позволяющую оценить дальнейшее развитие событий, в решающей степени зависит от честности наших представлений о поведении людей. Браки основаны на предположении, что оба партнера будут сохранять верность. Но большинство союзов – это бизнес-план, который потерпел крах, потому что предположения, сделанные о поведении партнера, со временем оказались ошибочными. Политические решения могут так же потерпеть неудачу, когда допущения – о том, что общественность будет считать их справедливыми – оказываются не отражающими действительность. Ярким примером является британский Закон об уголовном правосудии 1991 года, который устанавливал штрафы пропорционально доходу преступника и был отменен после бурного протеста. Причиной стал прецедент, когда два человека, одинаково виновные в драке, были оштрафованы на 640 и 64 фунта стерлингов соответственно, потому что они принадлежали к лицам из групп с разными доходами.
Возвращаясь в Сербию 1995 года, нужно сообщить, что, к нашему удивлению, генерал Младич упростил нашу задачу оценки, когда мы пытались понять и объяснить его мотивы[40].
Вытащив блокнот в коричневой кожаной обложке, исписанный его собственным корявым почерком, Младич читал нам записи из него, более получаса перечисляя злоключения сербского народа, исходившие со стороны хорватов и, как он выразился, «турок». Он развернул перед нами собственную версию истории своего народа, включая сокрушительное поражение, нанесенное сербам Османской империей в 1389 году в битве на Косовом поле. По его мнению, это поражение привело к 500-летнему порабощению сербов. Он пересказал легенду о том, что накануне битвы сербскому военачальнику князю Лазарю явился ангел Илия и сообщил, что победа в битве принесет Лазарю земное царство, а поражение – место сербского народа на небесах. То есть даже поражение оказалось духовным триумфом и оправдывало долгую сербскую миссию по освобождению своей родины от внешних угнетателей.
Младич откровенно выражал свое мировоззрение в столовой дома приемов в Сербии: он считал продолжающимся унижением то, что мусульмане и хорваты все еще занимают часть территории Боснии и Герцеговины, а оскорблением – факт защиты Западом боснийских мусульман в анклавах того, что он сам считает своей собственной страной. В драматической кульминации своего повествования он разорвал рубашку и закричал: «Убей меня сейчас, если хочешь, но меня не запугаешь! Клянусь, что ни один чужеземец не ступит на могилы моих предков и не осквернит их!»
Фактически Младич дал искомое объяснение и ответил на ключевой вопрос нашей разведки о его мотивации продолжать борьбу. Мы вернулись в наши столицы, убежденные, что ультиматум был предъявлен и понят, но Младич не собирается повиноваться требованиям ООН. Запад должен был выполнить политический разворот на 180°, чтобы остановить его, – для этого следовало заменить миротворцев ООН на регулярные войска НАТО в соответствии с мандатом ООН и надежно подкрепить эту замену использованием военно-воздушных сил. Именно так все и получилось – сперва с англо-французскими силами быстрого реагирования на горе Игман, защищающими Сараево, а затем с развертыванием сил НАТО, включавших 20 000 американских военнослужащих, и все это при развертывании серьезной воздушной кампании.
Я удовлетворен тем, что заключительная глава этой истории завершилась 22 ноября 2017 года, когда Гаагский трибунал по военным преступлениям с участием судей из Нидерландов, Южной Африки и Германии постановил, что в рамках стремления Младича к осуществлению террористической политики в отношении мусульман и хорватов, которая должна была привести к их изгнанию из самопровозглашенного мини-государства Республики Сербской, его войска систематически уничтожили несколько тысяч боснийских мужчин и мальчиков мусульманского вероисповедания, а группы женщин и девочек в возрасте от 12 лет регулярно и жестоко насиловали. Судьи подробно описали, как солдаты под командованием Младича убивали, калечили и морили голодом безоружных мусульманских и хорватских заключенных. Младич был осужден за военные преступления и приговорен к пожизненному заключению.
Почему мы видим то, что делаем: выводы
Факты нуждаются в объяснении, чтобы понять, почему мир и люди в нем ведут себя так, как это видно стороннему наблюдателю. В этой главе мы рассмотрели, как найти наилучшее объяснение тому, что мы наблюдали или обнаружили в происходящих событиях. Если мы хотим истолковать события настолько правильно, насколько возможно, мы должны:
● признать, что выбор фактов не является нейтральным и может быть интерпретирован в пользу конкретного объяснения;
● помнить, что факты не говорят сами за себя и, вероятно имеют правдоподобные альтернативные объяснения. При выборе наиболее вероятного объяснения имеет значение контекст. Корреляции между фактами не предполагают их прямой причинно-следственной связи;
