перечила, учась покоряться мужскому рассудку.
Извозчик был уже на месте, и минуты спустя вороной конь быстрым шагом тянул сани-розвальни, на которых лежали Иван да Анна, укрывшись конской попоной от степного ветерка, налетевшего ночью с юга из казахских степей.
VII
К вечеру следующего дня санная повозка въехала в городок, где жили родители Анны, ожидая приезда дочери с неведомым им женихом, чтобы обвенчаться в приходской церкви.
Городок этот весьма напомнил Ивану городок Чауссы, где он проучился шесть лет у тетки Марии: только дома здесь были пониже и поменьше, ибо топить долгой зимой большой дом в сибирские холода не всем было по карману.
Дом будущего тестя стоял на невысоком берегу речушки, протекающей через весь город и делившей его на две неравные части. Сейчас река была подо льдом и снегом и поверх неё тянулась накатанная санями дорога, ибо лучшей зимней дороги в ближние сёла, чем по реке, не водилось.
Кучер подогнал сани к указанному Анной дому, Иван расплатился, взял свой вещмешок с подарками тестю и тёще и сменой белья для себя, подхватил Анну за руку, и они вошли во двор, где их ожидали на пороге сеней будущие тесть и тёща Ивана Петровича.
Тесть – Антон Казимирович, оказался крепким стариком лет шестидесяти с окладистой бородой, а тёща – Евдокия Платоновна, была строгой на вид женщиной лет пятидесяти с внешностью крестьянки, каковой и была по происхождению.
Иван Петрович вежливо поздоровался с будущими родственниками, когда Анна представила его своим родителям: – Это мой жених, Иван Петрович, прапорщик и дворянин, с которым я буду венчаться завтра в нашей церкви, – торжествующе объявила она отцу и матери.
– Что ж, выйти замуж не напасть – как бы потом не пропасть, – остудил отец восторги дочери, присматриваясь к будущему зятю. Смотрины жениха, видимо, прошли успешно, и все вместе пошли в дом, попав с мороза в печное тепло.
Дом этот оказался почти копией отцовского дома Ивана: тесть, выходец из Польши, построил свой дом в Сибири таким же как и в своих местах, потому он и выделялся среди окружающих домишек своими размерами и устройством двора.
Прибывших усадили за стол, напоили горячим чаем, и Антон Казимирович принялся улаживать свадебные дела:
– Завтра, Аннушка, венчаться не получится, поскольку надо всё подготовить к свадьбе, жарить-парить и собирать на стол: что же я, купец, свою единственную дочь выдам замуж без свадебного стола, как простой крестьянин?
Да и свадебное платье тебе, Аннушка, ещё не готово: Евдокия Платоновна, получив известие о твоём суженом, сама сшила свадебное платье, но надо его примерить и подогнать. В общем, послезавтра будет в самый раз для свадьбы – и день воскресный, и поста церковного ещё не будет.
На том и порешили, отправив молодых отдыхать с дороги по разным комнатам, ибо венцы брачные ещё не возложены были на их головы.
Как говорил Иоанн Златоуст, «венцы возлагаются на главах брачующихся в значение победы, для того, чтобы показать, что они, непобедимые страстью до брака, таковыми приступают и к брачному ложу, то есть в состоянии победителей похоти плотской. А если, кто будет уловлен сладострастием, отдал себя блудницам, то для чего ему, побеждённому, иметь и венец на главе своей?»
«Те же, кто не сумел сохранить до брака целомудрия, должны чувствовать себя недостойными венцов, и в этом глубоком сознании собственного не достоинства пусть примут они твёрдое намерение изгладить свои прежние грехопадения покаянием и богоугодными делами».
Иван и Анна победили свою плотскую страсть до брака и потому спокойно уснули в разных комнатах, оставив плотские желания до брачного ложа после свадьбы.
Утром следующего дня Иван Петрович, проснувшись, вышел в кухню и обнаружил, что свадебные приготовления развернулись во всём доме. Будущая тёща пригласила себе в помощь сестёр, что жили неподалёку, печь была растоплена, и тёща с одной сестрой, Аксиньей, занималась приготовлением блюд к свадьбе, а две другие её сестры, получив наказы, ушли в свой дом, чтобы готовить там.
Анна уже давно встала, примерила свадебное платье, которое оказалось ей впору, и теперь ожидала пробуждения Ивана, чтобы позавтракать вместе и уйти из дома, не мешая кухарничать матери с сёстрами.
Наскоро перекусив, они пошли прогуляться по городку, чтобы Иван ознакомился с местом жительства своей невесты.
Уездный городок и в самом деле оказался схожим с Чауссами, где Иван прожил долгие шесть лет у тётки Марии: те же деревянные дома и лишь несколько кирпичных зданий в центре города – школа, несколько магазинов, управа, казначейство, почта, да тюрьма пересыльная на окраине – вот и все достопримечательности городка Токинска.
Деревянные домишки были в основном берёзовые, а сосновые дома имели лишь зажиточные горожане, к которым, несомненно, относился и его будущий тесть Антон Казимирович.
К городку примыкало озеро, из которого вытекала речка, делившая городок на две части.
Прогулявшись по центру города, молодые решили осмотреть город с высоты, попросив у звонаря церкви Святого Георгия разрешения взобраться на колокольню, что звонарь разрешил, получив за согласие полтинник серебром.
С колокольни весь городок был как на ладони: домишки, запорошенные снегом, сгрудились вокруг нескольких кирпичных строений в центре, причём лишь одно здание было двухэтажным. На краю городка краснела кирпичом тюрьма. Городок окружали берёзовые рощи, по местному – колки, белеющие берестой в лучах низкого полуденного солнца, под лучами которого блестели снега и виднелись укатанные санями дороги, разбегающиеся в разные стороны от городка к ближним деревенькам и сёлам, виднеющимся вдали у самого горизонта.
– Наверное, здесь хорошо летом: берёзы, речка и озеро – хорошее место для отдыха? – спросил Иван, придерживая рукой Анну, прижавшуюся к нему сбоку, укрываясь от холодного ветерка с севера.
– Отдыхать здесь летом некогда: все занимаются работами на огородах и подготовкой к зиме, как поётся в частушке: девять месяцев зима – остальное лето, – рассмеялась Анна.
– Летом здесь зной, пыль и много комаров, как писал Антон Чехов: «О лето, как бы я любил тебя, когда бы не зной, да пыль, да комары, да мухи», – это Чехов, возможно, писал о моём городке, через который он проезжал, когда путешествовал на Сахалин. Сибирь есть Сибирь – климат здесь суровый, что зимой, что летом, но мы привыкли и чувствуем себя здесь хорошо в любое время года, – закончила Анна и попросилась вниз, опасаясь простудиться на ветру и испортить собственную свадьбу.
Они возвратились домой и провели остаток дня в комнате Ани, рассматривая альбом с фотографиями, которых оказалось на удивление много: Анна, видимо, любила фотографироваться, а отец потакал ей.
