начала: они считают, что образование – это обязанность человека.
– Как с ним не согласиться?
– Никак. Но все-таки мне кажется, у ученых мироощущение очень абстрагировано.
– А как насчет любви?
– Пересказываю его сентенцию. Важно, на какой почве основана любовь.
– И какая может быть почва?
– Цитирую: твердая, мягкая, топкая, сыпучая.
– Боже, какой класс!
– Вот-вот. Зато умный. Зато кроме жены и сына никого не видит, не слышит, и не хочет видеть и слышать.
– А как насчет нудности?
– Не задавай вопрос, на который понятен ответ.
– Она в Англии работает?
– Конечно. Бабушкино влияние.
– Врач? Как Франсуаза?
– Да.
– Мадлен. Но ведь мы же прожили лучшую часть жизни и знаем, что все хорошо не бывает. Главное выбрать те недостатки, с которыми можешь согласиться и смириться. Она сильная женщина?
– Да.
– Ну, вот и ответ на не поставленный вопрос. Сильной и умной женщине нужен не сильный, а умный и уравновешенный мужчина. Силой на силу ничего не решишь.
Подъехала машина. Вышел полненький, лысенький, невысокий мужчина.
– Жан.
– Очень приятно.
Одного слова и улыбки было достаточно, чтобы понять: этому мужчине красота не нужна. Даже излишня. В нем столько мужского обаяния – на десятерых красавцев хватит. Ох, Мадлен, Мадлен, как же тебе живется с таким обаяшкой? А может, во Франции вопрос верности, особенно сексуальной, стоит не так остро как в нашем обществе?
– Пошли домой.
– Вы ужинаете дома?
– Не всегда.
– А как быть с гостями?
– Смотря какие. С гостями из России только дома.
– С Украины.
Он говорил очень плохо по-русски, но вполне терпимо. Рауль говорил тоже плохо, но у Жана была внутренняя раскованность. Его не смущал ни акцент, ни неправильно собранное предложение, ни неправильно подобранные и сказанные слова.
У хозяина кафе в маленьком элитном городке Фонтенбло и директора дорого отеля на улице Риволи разные жизненные критерии и все, что с ними связано. Кроме того, для родителей Жана Франция – родная страна.
– Как вам наше кафе?
– Очень.
– Это кафе моих родителей.
– Вот как?
Интересно, как Заур находит общий язык с такими разными зятьями? Думаю, Рауль ему внутренне ближе.
Квартира у семьи Девалье по размеру такая же, как у Сары. Складывалось впечатление, что со времен бабушки и дедушки Жана мебель здесь не менялась. Но при этом, как говорят у нас, все до ладу. Может, ее реставрировали. Посуде, по-моему, просто, нет цены. А спальня! Мечта!
Я привезла им те же подарки, что и чете Глаас. Только другой пейзаж. После благодарности Жан начал искать освещенную стену для картины, а Мадлен тихо смотрела.
Странно, ведь для Заура русский пейзаж не родной. Для Франсуазы – подавно. Почему на дочерей он производит такое впечатление? Мне кажется, дело не в том, что там нарисовано, а в том, сколько внутреннего тепла вложил художник. И обе сестры интуитивно его чувствуют.
Жан позвонил. Наверно, вниз, в кафе. Пришла та же молоденькая девушка, и пока я рассматривала в кабинете отменную огромную библиотеку, накрыла на стол. Представить себе не могла, что хозяин кафе не в первом поколении читает так много и такие книги.
Интересно, тот, кто много читает, знает, что много знать – не значит быть мудрым.
При появлении Жана девушка не поднимала глаз, и сложилось впечатление, что она одна из жертв его обаяния. Интересно, он платит ей взаимностью?
Я знаю, что люди, у которых в доме хорошая библиотека, всегда с удовольствием слушают похвалу в ее адрес. Сейчас это было явно к месту. Жан расплылся в улыбке – его оценили. Мадлен подтвердила, что он всю жизнь читает много серьезных и интересных книг.
– А дочка тоже любит книги?
– Очень.
– Мадлен, вот тебе и ответ на вопрос.
– Какой?
– Наши друзья не прощают нам ни успехов, ни интеллекта, ни удачи, ни много другого.
Жан удивленно посмотрел на Мадлен.
– Я рассказала нашу историю.
– А-а. Вы считаете, дело в зависти?
– Зависть, вообще-то, от чувства второсортности, в котором человек не хочет себе признаться.
– Ух, как здорово!
– Это не я. Это ваш Андре Моруа: не говорите о себе плохо, ваши друзья сделают это с большим удовольствием.
– Да-да-да. Помню. У Заура тоже отменная библиотека. Он говорил, что в вашей стране это очень ценится.
– Да. Только, что мы ищем в книгах?
– Может, истину?
– Трудный путь.
– Не понял.
– Поиск истины – трудный путь.
– Но останавливаться на нем нельзя.
– Нельзя или невозможно?
– Думаю невозможно, опасно и трагично.
– Ух, как здорово. Я подумаю над этим.
– Уверен, что согласитесь.
– А может, за чужой счет хотим стать мудрее?
– Конечно. Только при этом попадаем в капкан.
– Какой?
– Когда приходит мудрость, нас покидают требования.
Жан, видимо, относится к тому типу мужчин, у которых все всегда O’кей. Они улыбаются, они шутят. Складывается впечатление, что с годами они играют с жизнью в прядки. Выдают только глаза. Именно у таких людей самые грустные глаза.
– В последнее время, – сказала я, – все больше сталкиваюсь с людьми, у которых хорошее образование и, соответственно, большой объем знаний, но при этом они упиваются таким примитивом. Честно говоря, не могу это объяснить.
– Наверно, не все получившие в молодости образование, воспитали в себе потребность в постоянном пополнении знаний.
– Жан, я думаю, вы правы.
– Он любит, когда хвалят.
– Это любят все.
– Ему нравятся русские женщины.
– Чем?
– Полненькие, – уточнила Мадлен.
– Да ты что! Мне казалось, европейским мужчинам нравится, когда женщина до старости остается изящной.
– Вы хотите сказать: худой?
– Какая разница.
– Есть разница. Еще у русских есть выражение “тощая”.
– Есть.
– Так вот, ваши дамы теплые, уютные, от них пахнет необыкновенной женственностью.
– Не поняла.
– А женщины такое не понимают.
– Зато они понимают другое.
– Зато.
– Бедные наши женщины. Как они стремятся похудеть. И чаще всего, безрезультатно.
– Зачем?
– С одной стороны, от зависти к худым, с другой (открою вам маленькую тайну) – они злословят, что если женщина после 40 лет худая, то она или злая, или больная, или завистливая.
Жан очень понимающе ухмыльнулся и промолчал.
– Во Франции столько женщин из нашей страны в поиске работы. Они аккуратны, хозяйственны, хорошо готовят.
– Я знаю. Мадлен против.
Все понятно. Я промолчала.
– Вы бываете в Англии?
– Редко. Чаще они у нас.
– Здесь теплее?
– Конечно. Совсем другой климат.
– Сколько у вас внуков?
– Один.
– Не густо.
– Взяли пример с нас.
– У меня еще хуже: ни невестки, ни внуков.
– Гуляет?
– Гуляет.
– Когда появятся внуки, знай: пришла последняя любовь. Только когда они становятся взрослыми, понимаешь, что они совершенно чужие люди. Внуки подводят черту и, наконец, раскрывают перед нами
