от возможности использовать робота, сам на дело пошёл. Слава богу, хоть защитный костюм без уговоров надел. Кусая губы, Гор напряжённо смотрел, как друг летает вокруг обездвиженного «гробика», часть которого составлял странный металл. Делает замеры, фото, пометки…
А под конец ухмыляется:
– Гор, а Гор… Штука-то полая внутри. Сюрпрайз!
Гор ещё не успел отреагировать, когда в модуль, пользуясь тем, что муж стоял чуть в стороне, метнулась экипированная Маша. Только была тут – а уже активировала дверь, нырнула в лабораторию. Вход запечатала.
– Мария!..
Секунда на принятие решения, минута на переодевание.
Гор ворвался в модуль и схватил жену за руку.
– Ты что творишь?! Немедленно убирайся, это может быть опасно!
– Гор, миленький, я должна проверить…
– Ничего ты не должна!..
Гор подтолкнул Машу к выходу, однако та вывернулась и набычилась.
Как не делала никогда.
– Хватит, Гор! Прекрати! – приказала она. Положила руку в перчатке на объект.
– Повторяю, немедленно… – наливаясь злостью, начал было Гор, но Маша перебила:
– Я – учёный, имею право обследовать…
Как вдруг осеклась.
Рюрик присвистнул, Гор замер. Рука Маши испуганно отдёрнулась.
Потому что «гробик» трепыхнулся живым существом, и верхняя часть его стала раскрываться, выдвигая из середины нечто.
Секунда, вторая – и это нечто застыло дюймовой башенкой. На ней, точно яйцо Фаберже, светилась капсула – стеклянная на вид, полная некого раствора. Но не это было самое потрясающее.
Капсула не пустовала.
– Эмбрион, – бесцветным голосом сказала Маша. – Человеческий.
– Живой, – добавил Рюрик.
И издал сухой смешок, повернувшись к Гору:
– Команданте, это не гробик. Люлька.
Тишина.
***
– Уничтожить.
– Гор, ты в своём уме? Это же ребёнок!
– Неизвестный, космический ребёнок. Не обязательно хомо сапиенс.
– Поэтому необходимы исследования, поэтому…
– …я запрещаю тебе к нему прикасаться! Заразиться какой-то дрянью хочешь?! – перебил Гор, задохнувшись от ярости. – Людские эмбрионы так не живут. Не могут так жить, понятно?
Взгляд Маши вильнул в сторону, губы сжались.
– Мария, ты меня поняла? – взяв жену пальцами за подбородок, Гор попытался повернуть её лицо к себе.
Не вышло: вырвалась, молча улетела. Остался хмурый Рюрик, правая рука.
– Гор, слушай… Давай не будем трогать. Судя по всему, мелкому и так хорошо. Плавает себе, как в мамкиной утробе…
«А если расти начнёт? – метнулась ужасная мысль. – А если в монстра вырастет?..»
– Мы его на Землю возьмём. В контейнере герметичном. А там его со всех сторон обследуют… Раз ты Машку не хочешь допускать.
– На Землю? Такую опасность?!
Рюрик поморщился.
– Ну что за паранойя… Детёныш, мелкий совсем.
– Ты. Ничего. О нём. Не. Знаешь!
– Не знаю. А ты не думал, что это – кто-то из наших сделал? С другой Станции? В виде эксперимента?
– Тогда это весьма жестокий эксперимент, – процедил Гор.
– А не жестоко ли уничтожать? – мигом откликнулся Рюрик. – Дружище, давай оставим всё, как есть. Будем спускаться – с собой возьмём, скажем, что только обнаружили… Да не смотри ты волком, всё мы им сообщим. Заранее, чтоб подготовить и всё такое…
«…И тогда ЦУП прикажет его уничтожить. Не я. И Маша обижаться на меня не будет. Поревёт, да успокоится, – додумал Гор. – А если и одобрят… Что ж. Никто не отменял перегрузки. Авось преставится, пока долетим».
Гор кивнул. И разрешил Рюрику оставить всё, как есть.
А ночью опять навалился кошмар – удушливый, невыносимый. В нём жена шла впереди, не близко и не далеко. Но Гор, опутанный чёрными нитями, всё не мог до неё дотянуться. Он корчился, мычал без слов, но путы порвать не мог. А Маша не оборачивалась. Не могла прервать его муки.
Ведь рядом с ней, цепляясь за ладонь, вышагивало нечто, отдалённо напоминающее человека. Вот оно повернулось, глянуло Гору в глаза.
Лицо Рюрика. Зрачки в форме гроба. Улыбка.
И голос:
– Папочка-а-а-а…
Зов обратился криком.
…Секунду спустя, очнувшись в холодном поту, Гор понял, что кричал он сам.
***
Неделя прошла в обычном режиме.
Люльку и эмбриона больше никто не трогал, не беспокоил… О них почти не вспоминали. Точнее, старались не вспоминать, когда командир был поблизости.
Гор старательно, методично пытался забить голову работой. Усердно занимался спортом, смотрел вечерами любимые комедии, но ничего не помогало. Морщины углублялись, серебро в волосах – росло. Грядущий сеанс видео-связи с психологом нервировал хлеще обычного.
Но хуже, гораздо хуже была неотвязная мысль, что на их Станции, пользуясь маскировкой, притаилось нечто неизвестное, непонятное… То, чему нельзя, просто нельзя существовать.
Маша стала игнорировать его. Держалась с мужем подчёркнуто холодно и больше не прилетала к нему по вечерам. Львиную долю времени проводила в оранжерее и с Пупсиком. Когда же Гор, желая помириться, прилетал туда, Маша ловко уклонялась от разговоров и ускользала в другие модули.
Гор злился всё сильнее.
«Даже лицо мне показать боится! Спина да спина!»
Мысль о Люльке и её содержимом была ещё одной причиной для страдания. Утаивание сведений от руководства давило на совесть. Кошмары, отступившие было после снотворного, стали атаковать опять.
Изо всех сил скрывая от всех своё состояние, вечерами Гор крутил недавние события в мозгу. Старался понять, почему же чувствует себя так плохо.
И, в конце концов, понял. Принял решение.
И, дождавшись окончания рабочего дня, полетел в нужный модуль.
Уничтожать.
***
…Капсулы с эмбрионом на месте не было.
Паря над пустым контейнером, Гор тупо смотрел на него и не мог ничего понять.
Затем дёрнул углом рта, оттолкнулся. Подлетел к другому контейнеру, побольше. Открыл, преодолевая брезгливость, и посмотрел на Люльку.
Тёмная поверхность. Столбик посередине.
Больше ничего.
Гор сглотнул. Медленно вытянув палец, дотронулся до поверхности Люльки.
Дрожь.
В Люльке, в контейнере, в Горе…
И Люлька начала рассыпаться.
Гор чертыхнулся. Захлопнул крышку контейнера, но пара частиц всё равно успела вырваться в модуль. Будто он только что разбил сосуд, полный праха усопшего.
Гор выскочил из модуля, герметично закрыл дверь и включил стерилизацию. Досчитал до десяти. Успокоился, развернулся.
…За ним призраком парила Маша.
– Что ты наделал?..
Но ответить Гор не сумел.
Он просто смотрел на жену и хлопал ресницами, чувствуя себя в открытом Космосе.
Бездна под ногами. Лопнувший карабин. Один, второй… Свободный полёт.
Дрожащие руки Маши были сложены на животе.
Раздутом, как у беременной.
***
– Это – мой выбор.
Гор лающе расхохотался, хотя хотелось зарыдать.
– Господи, Маша, какой выбор?! Ты… ты своими руками…
Избегая его взгляда, Маша смотрела в иллюминатор. В черноту. И не убирала рук с живота, в котором недавно поселилось нечто.
Гор прикусил щёки, и во рту появился железистый привкус. Воображение легко нарисовало то, что случилось.
Вот Маша прилетает в
