когда я вновь увижу, ставшие уже такими родными, горы?..
Я прошлась по палубе, в стороне стоял небольшой навес, видимо, он служил защитой от палящего солнца, под которым в глубоком кресле сидел уже знакомый мне человек.
— Добрый день, Агнесс, — проскрипел карлик, это был он, собственной персоной. — Не составите мне компанию?
Я обратила внимание, что мой похититель опять обращается ко мне на “вы”.
Быть может попробовать разговорить его и попробовать что-то узнать?
— Почему бы и нет, — я шагнула под навес и какой-то матрос тут же пододвинул ко мне удобное кресло.
— Как мне обращаться к вам? — спросила я у карлика, усевшись. — Не очень комфортно разговаривать с человеком, не зная его имени.
Карлик жестом, предложил мне бокал лимонада, чуть задумался и произнес:
— Что ж, нам еще предстоит довольно долгий путь… Уолтер, меня зовут Уолтер, во всяком случае, так меня называла мать.
Уолтер потягивал лимонад, время от времени он морщился, потирал плечо, подсовывал под спину небольшую подушку, было видно, что его мучает какая-то боль.
Он перехватил мой взгляд и проскрипел:
— Наверное погода сменится… Поясницу ломит.
Он надкусил яблоко и спросил, удобно ли я устроилась в своей каюте. Надо же, какая вежливость! Я откинулась на спинку кресла, сжимая бокал, и ответила:
— Спасибо, лучше, чем к каземате. Душно только очень… Могу я рассчитывать на постоянные прогулки?
— Хорошо, — важно кивнул Уолтер, и, немного помолчав, загадочно усмехнулся. — Товар должен сохранить цветущий вид…
— О чем вы говорите? — я похолодела.
— Я говорю о вас, милочка. Вы — мой товар и я рассчитываю очень дорого продать вас.
Карлик вновь растянул губы в кривой ухмылке.
Глава 23
Только бы не расплакаться… Я стиснула зубы и взглянула на Уолтера:
— Позвольте узнать, кому же вы собираетесь меня продать?
Карлик пожевал губы, затем проскрипел:
— Есть такой любитель различных красоток — шах Аби-Седих, в его гареме вы займете достойное для вас место, — Уолтер отпил из бокала и махнул рукой матросу. — Пожалуй, мне пора отдохнуть… А вы, Агнесс, не стесняйтесь, попробуйте фрукты — они бесподобны. Думаю, что завтра мы еще побеседуем.
Он поднялся из кресла и удалился вместе с матросом, который почтительно поддерживал его под руку.
Я сидела, словно оглушенная — мысли метались в моей голове…
Что делать? Может быть, разом покончить со всеми бедами?
Два шага отделяли меня борта…
Но тогда надежда увидеть Камиля и Дастина тоже умрет вместе со мной.
Вспомнились слова Магды о том, что я многое могу.
Не гоже мне так сразу сложить ручки и пойти ко дну или покорно идти на поводу у этого уродца…
Если не получается действовать силой, то пора применять хитрость — время в пути я должна использовать с пользой, я должна… Нет! Я обязана одолеть Уолтера, чего бы мне это не стоило!
Осушив свой бокал, я встала и отправилась в каюту — мне требовалось время для того, чтобы обдумать очередной зигзаг моей судьбы.
Следующий день был не таким жарким, как предыдущий, дул довольно сильный ветер, корабль заметно качало и море уже не выглядело так спокойно и безмятежно как вчера.
Я стояла на палубе, пыталась разглядеть на горизонте берег или корабль, но, казалось, что кроме моря и неба в мире ничего нет.
Ко мне подошел матрос и сказал, что сэр Уолтер приглашает меня отобедать в его каюте, так как. ему нездоровится и он не может подняться на палубу.
Я чуть замешкалась, но согласилась, мне нужно было узнать о том, что замыслил Уолтер, как можно больше, быть может я сумею каким-то образом расположить его к себе и повлиять на планы.
Матрос проводил меня к каюте карлика, я постучала и вошла в его покои.
Уолтер полулежал в подушках, он жестом предложил мне присесть в кресло, тут же два матроса споро придвинули стол, уставленный всевозможными блюдами и кувшинами с напитками.
— Как ваше здоровье, надеюсь, что все не так плохо? — спросила я, стараясь проявить сочувствие.
— Могло бы быть и лучше, и погода не благоприятствует — море начинает штормить…Надеюсь, что наш корабль справится… Угощайтесь, прошу вас, — Уолтер приказал матросу наполнить наши бокалы, — А теперь, ты можешь идти, я позову, когда понадобишься.
Он ткнул пальцем в дверь. Матрос почтительно поклонился и вышел.
Мы же приступили к обеду. Уолтер почти ничего не ел, но пил вино, видно было, что каждое движение причиняло ему сильные страдания. Я решила отвлечь его от грустных мыслей и еще мне ужасно хотелось, чтобы он рассказал, что за гнусный план созрел в его уродливой голове.
— Скажите, Уолтер, как вы попали на службу к святейшеству? И это наше плаванье— его замысел или ваша задумка?
Карлик уселся поудобнее, посмотрел в свой бокал с вином и заскрипел:
— Времени у нас много… Хотите, чтобы я рассказал о себе? — Я кивнула. — Извольте, развлеку вас.
Немного подумав, он начал свой рассказ.
— Я родился в небольшой деревеньке, дворов на двадцать. Мой отец не дожил до моего рождения — как-то раз, напившись, он решил по жаре искупаться в реке, но то ли сердце не выдержало, то ли зацепился за корягу… Его тело нашли лишь спустя три дня.
Мать моя осталась с тремя маленькими сыновьями на руках и четвертым — мной — в животе.
Лишившись кормильца, семья совсем перестала сводить концы с концами. Мать пыталась продавать ягоды и грибы, которые собирала в ближайшем лесу, но денег это приносило мало, да и заниматься собирательством на сноснях становилось с каждым днем все труднее…
Я родился раньше срока. Не знаю, чем было вызвано мое уродство — тяжелой жизнью матери, бесконечными пьянками отца, а, быть может, матушка и вовсе пыталась избавиться от меня, когда я был еще в утробе — кто знает?..
Скажу лишь одно — после смерти отца я и так был лишней обузой, а уж когда оказалось, что я больной, хилый и кривой, единственным утешением матери стала мысль, что дети, подобные мне, долго не живут.
Но вопреки всему я выжил, вот только вдобавок к прочим уродствам я, еще будучи младенцем, умудрился сорвать голос от постоянного плача.
Не буду рассказывать всех подробностей моей жизни в родном доме, скажу одно — это была безрадостная, тяжелая жизнь маленького изгоя, полная насмешек, тумаков и подзатыльников… Уолтер поправил свою подушку и продолжил.
— Мне было лет пять, когда через нашу деревню проезжал бродячий цирк. Он остановился на ночь близь нашей деревни, все дети сбежались
