развития, но в большинстве случаев было прямо увязано с завоеванием оседлых государств. Правда, и самооборона порой являлась причиной возникновения государства у кочевников» (А. Хазанов)[233].
Анализ внешних факторов образования единого монгольского государства будет продолжен в четвертой главе, посвященной идеологии «монгольского тэнгэризма» и новой доктрине международных отношений Великого Монгольского Улуса. А сейчас мы вернемся к событиям, происходившим в последнее десятилетие XII в. собственно на просторах монгольских степей.
* * *
Хоть Чингисхан и был провозглашен ханом улуса «Хамаг Монгол», многие коренные монгольские племена и роды, ранее подчинявшиеся его отцу, не признавали его единовластие и выступали за создание конфедерации монголоязычных и тюркских племен, в которой политическая власть по-прежнему оставалась бы у вождей племен.
По этой причине, как сообщают наши источники, тайчуды во главе с Таргудай хирилтугом, родственные им ветви племени жадаран, одним из вождей которых был Жамуха, а также другие племена и ветви (в 1190 г. — А. М.) заключили античингисовский союз.
По свидетельству Рашида ад-Дина, основу этого первого союза «конфедератов» заложил бывший побратим Тэмуджина Жамуха, который стремился уничтожить еще не окрепшее воинство Чингисхана и установить собственное господство над монгольскими племенами.
Такая возможность представилась скоро (1190 г.): «пренебрегший обычаем и законом» (нарушив норму обычного права монголов, запрещающую конокрадство. — А. М.), его младший брат угнал табун лошадей у подданного Чингисхана. По устоявшейся традиции[234]потерпевший сам решил наказать разбойника; он нагнал обидчика и убил его, а табун поворотил назад. «По этой причине, — пишет Рашид ад-Дин, — Жамуха заложил основу распри с Чингисханом. Он (Жамуха. — А. М.) начал смуту и присоединился со своим племенем и войском к племенам тайчуд…[Весь] этот народ, поддерживая друг друга, единодушно поднялся против Чингисхана…»[235]
По свидетельству наших источников, уже после первого сражения дружины Чингисхана и войска античингисовского союза при Далан балжуде (1190 г.) в стане Жамухи и Таргудай хирилтуга произошел раскол, многие ветви племен тайчуд и жадаран «после обдумывания и держания совета… явились к Чингисхану по собственной воле, подчинились и покорились ему»[236].
Прежде всего, следует отметить значимость ухода от тайчудов и присоединения к Чингисхану уругудов под предводительством Журчэдэя и мангудов во главе с Хуйлдаром, которые вскоре после присоединения к Чингисхану проявили себя как замечательные полководцы и отважные воины.
Не менее значимым было возвращение к Чингисхану Мунлига из рода хонхотан [237], который «доселе следовал за Жамухой, а теперь вместе с семью сыновьями своими отделился от него и пристал к Чингисхану»[238].
Один из сыновей Мунлига, Хухучу вскоре стал прославленным в народе шаманом — Тэв Тэнгэром — и до известных событий, о которых пойдет речь далее, входил в число ближайших соратников Чингисхана, имел на него большое влияние.
Несомненно, Чингисхан нуждался в поддержке местных шаманов, таких как Тэв Тэнгэр, проповедовавших о том, что силы небесные и земные покровительствуют хану улуса «Хамаг Монгол» и таким образом, используя свое влияние на монголов, привлекавших в его ряды новых сторонников.
Это становилось тем более важно, что, по свидетельству Рашида ад-Дина, у Чингисхана было много соперников в борьбе «за царствование в улусе войлочностенном» — как во вражеском стане, так и среди сородичей.
В первую очередь это касалось журхинского предводителя Сача бэхи, который, хоть и признал ранее верховодство Чингисхана, судя по дальнейшим поступкам, не желал беспрекословно следовать его воле.
Это проявилось сразу после сражения при Далан балжуде. Тогда именно журхинцы позволили себе недружественные действия, которые едва не привели к расколу между сородичами[239].
Китайский монголовед Сайшаал считал, что «главная причина конфликта Чингисхана и журхинцев заключалась в том, что намерение Чингисхана покончить с раздробленностью монгольских родов и племен противоречило устремлениям Сача бэхи своевольно управлять своими подданными.
Иными словами, быть монгольским племенам объединенными в единое государство или оставаться раздробленными — вот в чем заключалась суть этого конфликта, который, начиная с битвы при Далан балжуде и вплоть до 1196 года, продолжал более углубляться и наконец перерос в военное противостояние»[240].
* * *
Развитие и развязка описанного выше конфликта Чингисхана и предводителя племени журхин происходили на фоне и под влиянием другой распри, которая случилась в 1195–1196 гг. между чжурчжэньским Алтан-ханом и его вассалом, татарскими племенами, до этого являвшимися самым надежным проводником враждебной государственной политики империи Цзинь по отношению к монгольским племенам.
На сей раз союзники, повоевав монгольские племена хатагин и салжуд, вторгнувшиеся в порубежные районы чжурчжэньской державы, не поделили боевую добычу. На большую часть добычи посягнули татары. Это и стало причиной военного конфликта, разгоревшегося между татарами и чжурчжэнями, и обвинений в предательстве, прозвучавших в адрес татар[241].
Поскольку татары отказались, как прежде, повиноваться чжурчжэньскому императору и «не изъявили ему покорности», Алтан-хан не стал на этот раз церемониться со строптивым вассалом и в 1196 г. пошел на него войной.
Вскоре Чингисхан получил известие, что чжур-чжэньская рать под предводительством Вангин чинсана сразилась со своенравными, несговорчивыми татарами Мэгужин султа и обратила их в бегство по направлению к местности Улз. Дабы отомстить татарам за своих предков, которые при непосредственном участии ворогов-татар в разное время были пленены, а затем приняли мученическую смерть, Чингисхан решил соучаствовать в их разгроме. Священное отмщение татарам за отца и других сородичей (кровную месть никто не отменял) стало делом чести Чингисхана, следовавшего указанному выше принципу «отмщением отомстить за поругание над сродниками».
Чингисхан отослал гонцов к Торил-хану хэрэйдскому и Сача бэхи журхинскому с призывом вступить в сражение против ворогов-татар.
Чингисхан и тут же откликнувшийся на его призыв Торил-хан прождали журхинцев шесть дней. Поняв, что ожидание тщетно, они выступили на соединение с чжур-чжэньской ратью Вангин чинсана в направлении реки Улз.
«Когда войско Тэмуджина и Торил-хана подошло, с двух сторон они напали на укрепления татар, окружили их и в конце концов подавили сопротивление. Предводителя татар Мэгужин султа пленили, были захвачены многочисленные трофеи»[242].
Чжурчжэни, многие десятилетия в своей политике относительно северных кочевых племен делавшие ставку на татар, узнав о столь своевременной поддержке улуса «Хамаг Монгол», видимо, вознамерились «поменять лошадей» и начали оказывать почести новому потенциальному союзнику-вассалу. Главнокомандующий чжурчжэньских войск «пожаловал Чингисхану титул жаут хури („могущественный ноён“), по современному толкованию, чжаотао, то есть чин пограничного чиновника-военачальника, призванного привлекать местное население (чжао) на службу цзиньской династии и в случае неповиновения и беспорядков на границе карать виновных и непокорных (тао)»[243].
С одной стороны, это выделяло Чингисхана среди соседних племен и народов, повышало престиж его улуса, а с другой стороны, де-факто означало его вассальную зависимость от Алтан-хана. К
