кожаную накидку, и передал её в руки девушки. — Держи. Укройся. Так будет намного удобнее.
— Но как же ты?
— Тебе не стоит об это думать. Со мной всё в порядке. Я прислонюсь к дереву и тоже вздремну.
— Спасибо, — смущаясь, ответила одаренная.
Она прилегла близ костра, свернулась калачиком, поджав к груди ноги, накрылась длинной накидкой и закрыла глаза. Николас тоже расположился поудобнее.
Оба слишком быстро провалились в сон. Крепкий, глубокий. Почти магический.
В округе подул пронизывающий ветер, закружилась причудливые, зловещие тени, но молодые люди этого уже не видели.
Пробираясь сквозь темноту своего дремлющего сознания Ядвига увидела странное наваждение, мало походившее на сон. Скорее это было видение переплетающиеся из прошлого и будущего. Всё настолько смешалось, что разобраться в значении сна было почти невозможно. Девушка приподняла черную ткань, которую изрешетили крупные безобразные дыры, через которые пробивался тусклый, колеблющийся свет. В нос ударил резкий, густой запах топленого воска, душистых трав и крови. Морщась от противного сочетания ароматов, Ядвига заглянула за завесу и остолбенела, встретившись с серыми глазами отца.
«Он нашел меня!» — в голове забилась лихорадочная мысль, от которой пересохло в горле.
Но в следующий миг, девушка поняла, что наполненный нежностью взгляд Веслава смотрит сквозь нее.
— Что происходит? Кто это рядом с ним?
Мужчина опустил голову и приподнял выше небольшой свёрток. Коснулся носом маленьких светлых пальчиков и проронил одну единственную крупную слезу.
«В его руках ребенок и… это слёзы…отец плачет… никогда не видела его слез…» — сердце в груди Ядвиги сжалось от тоски. Никогда она ещё не видела сурового, волевого отца в таком уязвимом состоянии.
Спящая не сразу увидела, что кроме мужчины с ребенком в комнате были ещё люди. Изможденная молодая женщина лежала на кровати, отвернувшись к стене. По всей видимости, она спала, измученная тяжелыми родами.
К Веславу подошла маленькая ветхая старушка с белыми волосами, выбивающимися из под платка. Она поправила костлявой, иссохшей рукой одеяльце, в котором был спрятан младенец и горько улыбнулась.
Внезапно в глаза Ядвиги промелькнула яркая головка, как пламя вырывающееся из печи.
Девушка ахнула, прикрыв рот рукой:
— Батюшки! Неужели этот ребенок — я?!
Против воли, она вскрикнула слишком громко, но никто не услыхал и даже не взглянул в её сторону. Действие происходило само собой. Она лишь стала невольным свидетелем событий прошлого.
Переводя растерянный взгляд на старушку, она тихо прошептала:
— Значит ты Зорица? Вот, как ты выглядела. Как жаль, что мне не представилось быть лично с тобой знакомой.
— Поклянись, что никогда, ни единой живой душе не скажешь о том, что сегодня произошло в стенах этого дома.
Мужчина кивнул, не отводя влюбленного взгляда от огненной головки.
— Клянусь. Никто, никогда, ни при каких обстоятельствах не узнает о случившемся. Я заберу эту тайну с собой в могилу.
— Когда я умру, сожги моё тело, а пепел закопай за храмом на ритуальной земле.
Ядвига ужаснулась тому, как спокойно и безмятежно говорила Зорица. На Веслава это произвело не меньшее впечатление. Он поднял на старую серые глаза, полные ужаса.
— Почему ты это мне говоришь?
— А как же не говорить, если я умру через три дня.
С горестным вздохом она добавила:
— Я пожила достаточно и уже устала. Только лишь поэтому я обратилась к силам, у которых не должна была просить помощи. Этот ритуал древний, как сам мир.
Она постучала кривым пальцем по темной кожаной обложке книги лежащей на столе, в которой Ядвига сразу признала ту самую книжку, что сейчас принадлежала ей.
— Всё написано тут…
Внезапно, мир прошлого стал плавно таять перед глазами, рассыпаясь на сотни мелких осколков, стремительно превращающихся в зыбучий песок времени, утекающий сквозь пальцы. Ядвига провалилась в темноту, но после того, как глаза её распахнулись она уже стояла по колено в темной воде, окруженная сумеречным, непроходимым и вселяющим в сердце ужас, лесом.
Вокруг бедняжки кружил, дикий, безумный хоровод женщин с длинными, распущенными, спутанными волосами в разодранных грязных тряпках, некогда бывших платьями. Они прыгали, плясали, вскидывали руки к ней, заливаясь неистовым демоническим хохотом. В отличии от прошлого видения, Ядвига не была невидима. Помешанные женщины протягивали к ней свои руки, хватали за волосы, тянули за одежду, царапали кожу.
— Отойдите, демоницы! Не трогайте! Пустите! — кричала она в ужасе, пытаясь спастись от их острых когтей. — Что вам надо от меня?! Сгиньте, нечисть!
В нос ударил противное зловоние тухлого болота, который натолкнул девушку на мысль о том, что она оказалась в лапах утопленниц. Русалки захватили её сновидение и жаждали растерзать плоть.
— Что вам от меня надо? — кричала она, закрывая лицо руками. — Убирайтесь!
Но кольцо всё плотнее смыкалось, а безумный заливистый хохот холодил кровь.
Ядвига чувствовала, что они намереваются причинить зло и грозит ей неминуемая погибель.
— Убирайтесь, проклятые! Не трогайте меня! Не прикасайтесь!
Ей было страшно, безумный хоровод сводил с ума, голова шла кругом, а воздуха катастрофически не хватало.
— Аааайй! — взвыла девушка от боли, когда одна из русалок схватила её за волосы и рванула назад. Ядвига не удержалась и упала в воду на колени. Она понимала, что это уже давно не сон и вырваться из этой реальности почти невозможно, поэтому последнее, что ей оставалось, это бороться за собственную жизнь или отдаться на растерзание утопленниц. Она выбрала первое и готова была напасть, как внезапно дикий истерический хохот прекратился. Русалки замерли, зашипели, а потом умолкли, врезаясь обезумевшими глазами куда-то вдаль. На миг Ядвиге показалось, что вся природа вокруг них притаилась.
— Чертовки! — повелительный гневный голос прогремел, как раскат осеннего грома.
Русалки сжались, заскулили, словно побитые щенки и с опаской начали отступать, размыкая хоровод.
Дрожащая и мокрая девушка начала в растерянности оглядываться, но никого кроме русалок не видела, хотя явно чувствовала чьё-то постороннее присутствие.
— Убирайтесь, плутовки! Она моя…
— Отдай её нам! — изворачивалась одна из русалок, чьё лицо было скрыто длинными черными, как ночное небо, волосами. — На кой она сдалась тебе?! Отдай! Мы её утянем, утопим — будет нашей пленницей. Потом забудет себя и станет нашей сестрой.
— Перечить мне вздумала?!
Дикий топот копыт и страшный вой ветра зашумел, загудел, и двинулся в сторону дев. Они завыли, застонали, запищали и, цепляясь руками в длинные волосы, в страхе бросились бежать в разные стороны.
«Неужто это конец?!» — Ядвига прикрыла руками голову и зажмурилась, млея от ужаса.
Шум, гул, гам свистящие в ушах внезапно прекратились. Всё умолкло и замерло, словно и не было дикого обезумевшего танца и громового голоса невиданного существа.
«Хорос, помоги
