власть надо мной? Ни за что, черт возьми. Я не поддамся этому.
Ирен покачала головой.
— При правильном обучении она будет достойна.
— Нет!
— Черт возьми, Блейк! Почему ты никому не рассказал? Я была груба с ней. В ней течет кровь короля Альберта и королевы Катрины. Истинная принцесса Пейи. Ты не можешь ожидать, что я просто буду сидеть здесь и притворяться, что ничего не знаю. Мастер Лонгвей должен знать правду.
Она потянулась к своему кэмми и произнесла его имя, но я был слишком быстр. Я бросился к ней, выхватил кэмми у нее из рук и швырнул в стену. Он разбился вдребезги.
Глаза Ирен расширились от страха.
Я схватил ее за плечи.
— Так помоги мне, Ирен, скажи им что-нибудь…
— Блейк, пожалуйста, она — твой единственный шанс сразиться с тьмой.
— Нет! Она для меня никто.
Сила моей ярости удивила меня. Я был сам на себя не похож.
Я впечатал ее в стену, и от удара ее голова откинулась назад. Ее сердце бешено колотилось, соблазняя зверя внутри меня.
— Блейк, пожалуйста, не делай этого, — взмолилась Ирен.
Мои глаза встретились с ее, и я заговорил своим медовым тоном.
— Ты забудешь все, что произошло здесь сегодня вечером. Меня здесь никогда не было. Елена — отродье дракона. Она не заслуживает того, чтобы учиться в Академии Дракония.
Глаза Ирен изменили цвет с ярко-голубого на пылающий лесной зеленый. Мое принуждение возникло естественным образом, когда я был под воздействием алкоголя.
— Ты и я, мы никогда не были никем иным, кроме как Вайден и студентом. Нашей любви никогда не существовало. Я — Рубикон.
— Ты — Рубикон.
— Я темный, — прорычал я ей на ухо.
— Ты темный.
— И никто не сможет приручить меня.
— Никто не может приручить тебя.
Ее глаза закрылись, и тело безвольно упало в мои объятия.
Случайная слеза скатилась по моей щеке, когда я осторожно положил ее обмякшее тело на кровать.
Ирен не оставила мне выбора. Она стала бы моим падением в буквальном смысле этого слова.
Я подобрал с пола свою одежду и, взяв с прикроватного столика Каинов Огонь Ирен, сунул его в карман брюк.
Одна хорошая вещь выйдет из того, что я заставил ее забыть о наших отношениях: она забудет о своей зависимости. Она пристрастилась к Каиновому Огню из-за меня.
Я вытер слезы с лица и в последний раз взглянул на Ирен, прежде чем повернуться и выбежать из ее квартиры. Я поднялся в небо и позволил дракону взять верх.
***
Мой разум был затуманен Каиновым Огнем. Я даже не знал, прямо ли я лечу.
Тошнотворно сладкий аромат, который я почувствовал от Гиппогрифа в ночь Варбельских Игр, поразил меня, подавив все чувства.
Я принюхивался к воздуху, пока не смог точно определить местонахождение запаха. Я парил над закрытым складом.
Я не мог разобрать, что говорилось внутри… там было слишком много голосов, и я был слишком опустошен, чтобы должным образом сосредоточиться.
Голоса заполонили мой разум, а запах обжег ноздри.
Им нужно было умереть.
Ирен сказала, что незнакомец опасен, что мы все в опасности.
Я не думал, просто открыл рот и выпустил свой огонь по складу.
Он испепелит всех, кто был внутри. Мне было все равно.
Несколько минут я наблюдал, как склад сгорел дотла, затем взлетел, когда воздух наполнился воем сирен.
***
Я застонал, вытягиваясь на кровати. В голове пульсировало, и все тело кричало от боли.
Что случилось?
Я ничего не мог вспомнить.
Я чувствовал запах Сэмми в своей комнате, будто она провела здесь всю ночь.
Я попытался открыть глаза, но усталость овладела мной, и я снова погрузился в сон.
Рыдания матери эхом отдавались у меня в ушах, и я попытался поднять голову, но она слишком сильно болела.
Обрывочные воспоминания о гневе отца вспыхнули в голове, но они не имели никакого смысла. Прошлой ночью я был слишком не в себе.
Ноющее тело говорило мне, что я получил взбучку, и притом ужасную.
Наконец, мне удалось сделать глубокий вдох через нос и заставить себя открыть глаза.
Все было расплывчатым, и я поморщился, моргая. Даже это причиняло боль.
В комнате стоял тяжелый запах крови, смешанный с антисептиком.
Да, еще одно избиение.
Мой отец уже сто лет не бил меня так сильно.
— Блейк? — прохрипела мать.
— Оставь меня в покое, пожалуйста. — У меня так пересохло в горле, что каждое слово обжигало.
— Мне нужно с тобой поговорить.
— Мама, пожалуйста, убирайся нахуй из моей комнаты, — прохрипел я. Она снова всхлипнула. Дверь за ней закрылась, и я вздохнул.
Мне было все равно, о чем она хотела со мной поговорить.
Я приглушил крик в подушку, потягиваясь, боль пронзила каждый нерв.
Я заставил свою способность к исцелению остановиться. Мне нужна была боль.
Унижение пронзило меня, когда я понял, что Елена все еще здесь, наблюдая за уродливой частью того, что происходило с драконами, когда у них не было всадника.
Я пытался выкинуть ее из головы.
Всякий раз, когда я думал о ней, то приходил в еще большее замешательство. Я ни в чем не запутался.
Конечно, я все испортил, облажался, но я всегда знал, что делаю, знал, какими будут последствия.
С ней я как будто ничего не знал. Смешанные чувства грозили разорвать меня на части. Мне казалось, что я ничего не контролирую.
Сейчас моя жизнь была в еще большем беспорядке, чем когда-либо, и Елена была ответственна за все это.
— 9~
В течение следующей недели я проводил с родителями как можно меньше времени. Я оставался в комнате и пытался не дать своим целительским способностям привести в порядок мое тело.
Боль успокаивала зверя, и это давало мне немного пространства между Еленой и вуду, которое она наложила на мое тело.
Здесь, в моей комнате, зверь был спокоен.
Я скучал по тишине, безмолвию, по норме.
«Так могло бы и остаться, если бы ты только открыл рот и сказал правду», — усмехнулся в глубине моего сознания прежний Блейк — тринадцатилетний Блейк, который был лучшим другом Люциана.
Я отказалась слушать этого Блейка. Он был моим прошлым и никогда не станет моим будущим.
Чего Блейк не знал, от чего мне придется отказаться, чтобы обрести этот покой.
Я не буду самим собой, если она заявит на меня права, и я попаду под ее чары.
Я видел, как разительно изменился Джордж, что могло произойти только с помощью чар.
Я не был ничьим рабом.
Вычеркнем
