Книга Сердце Рароха - Элли Флорес

И таким же было видение о баженянке, живущей где-то в глуши, на юге, любящей сказки и непохожей на сверстниц внешне и внутренне. О девице чистой и смелой, которая может исцелить болящую Пребрану.

Неслыханное, невиданное — великая сила пришла не к мужчине, а к женщине. Такое могло поколебать сами основы жития княжества, вызвать волнения в народе и сумятицу в рядах бояр. Ладно ли будет, если все узрят величие простой дочери смерда, ее возвышение и славу? Боги не ошибаются, но… Вдруг это он неверно истолковал их веления?

Приказывая Мормагону доставить ее в Межеполье, Зареслав разрывался от сомнений и страхов. Впервые за много лет вера его колебалась, точно пламя свечи на сильном ветру. Однако он точно знал — если не послушаться, уклониться от пути, который диктует видение, хуже будет всем.

Такое уже происходило. Один-единственный раз Зареслав уклонился, смалодушничал. Ему четко велели вмешаться в ход событий — а он закрыл глаза, заклеил уши и сам связал себе руки. Потому что считал, что так будет неправильно.

Но воля человеческая, подточенная желаниями, как молодая яблонька червями — источник ошибок. И в этом ему пришлось убедиться очень скоро.

Убедиться — и горько пожалеть о сделанном выборе.

* * *

Стольный град ночью не желал спать — по центральным улицам, хорошо освещенным благодаря большим многоярусным фонарям, гуляли праздные зажиточные люди. Народ попроще давно разошелся по своим маленьким слободам, но и там не стихал шум в корчмах, игорных домиках да «гнездышках любовных». Изредка проезжал на своей гадкой повозке запоздавший золотарь; порою прошмыгивал вор-домушник; в самых темных проулках посиживали мелкие скупщики краденого да блудницы, не желавшие сидеть в «гнездышках» под тяжкой рукой мамки-хозяйки.

Главный казначей Велислав медленно спустился по крутой лестнице в полуподвал своего богатого, построенного на иноземный манер дома и застыл перед обитой медными пластинами дверью. Замок на ней был настолько хитрым, что нередко Велислав путал последовательность нажатий рычажка и поворотов ключа, и ругал сам себя на чем свет стоит.

Но сегодня ум его был взволнован и остер, как меч. Легко справившись с замком, мужчина переступил порог и захлопнул тяжелую дверь. Повесил ключ обратно на пояс, выдохнул, облизнул сухие губы. Сердце билось учащенно, ладони вспотели, зато ступни стали холоднее льда. Так бывало всегда в этом проклятом месте.

Месте, которое сломало ему жизнь, лишило последних иллюзий и отвратило от всего того, что простые люди называют одним словом «семья».

Его взор устремился в сторону кровати с тяжелым гладким пологом. Кто-то задернул полог, внутри никто не шевелился. Но свистящее дыхание свидетельствовало о том, что невольный узник подвала еще жив.

Струйки дыма от благовонных курильниц, призванные перебить вонь гниющего заживо старческого тела, уже не справлялись, а единственное окно давным-давно велено было замуровать. Свету сюда не было входа — никакому, ни солнечному, ни таящемуся в глубине человеческого сердца.

Хорошо, что глаза Велислава светились, подобно кошачьим, после завершающего обряда посвящения.

— Ты опоздал, — шелестящий звук напоминал скорее движение крыльев насекомого, чем человеческий голос. — Что с князем?

— Он еще способен править, но силы его с каждым днем уменьшаются. Раздражительность, напротив, растет. Его точат вина и стыд, и думаю, нужный момент вскоре настанет… — Велислав говорил торопливо, сглатывая части слов.

— Думаешь, — в шелесте прорезалась издевка. — Надо же. Запомни, сынок — думаю за тебя я! Просчитываю ходы — я! И будь у меня силы подняться туда и организовать все лично, ты давно бы пас коров в нашей вотчине и был бы тем же ничтожеством, что и в детстве. Жалким глупым зверенышем, вынюхивающим по углам чужие секреты.

Поднявшаяся ярость душила Велислава, но страх перед скрытым за занавеской отцом был сильнее. Из прикушенной нижней губы заструилась кровь. Он слизнул ее, почуял вкус металла и зажмурился. Если бы он вправду был зверем, старик давно лежал бы в могиле!

— Слушай внимательно и делай так, как я говорю, и быть может, нам действительно удастся свалить проклятого слепца как можно быстрее. — Говоривший запнулся и начал кашлять, потом отхаркался и сплюнул. — Мормагон вскоре приедет с добычей из деревни, с баже… Баженянкой. Ее сразу не поведут к княгине, Зареслав не дурак. Он ее пригреет под своим дряхлым крылом, начнет учить всему, что знает, а знает подлец немало. Так вот, сынок — пока девка учится, ее еще можно убить. Как только она попадет во дворец, к Пребране — мы проиграем. Ты хорошо меня понял?

— Да, отец. Ее нужно убрать во время храмового обучения. — Велислав отступил и уже повернулся к двери, но омерзительный шелест его нагнал.

— Если провалишь это простое дело — можешь не приходить больше. Мне не нужен тупой неудачник-сын. В крайнем случае выкину ту же штуку, что покойный Осмомысл — приглашу сюда какого-нибудь родича, усыновлю и оставлю ему все. А ты, если повезет, пойдешь счетоводом к захудалому бояришке в глухомань. К коровам…

И отец рассмеялся и снова глухо и надрывно закашлял. В соседней комнате зазвенел колокольчик, привязанный к длинной веревке, так больной подавал знак.

Выходя, Велислав услышал топот ног — это бежали к хозяину присматривающие слуги…

Рядом с отцом всегда были сиделка и охранники. Отец знал, что сын его ненавидит, и обезопасил себя от покушения.

Челюсть Велислава дрожала. Он остановился и с размаху ударил кулаком по каменной стене. Напрасно старался. Боль не угасила всепожирающей ярости.

Будь он проклят. Трижды, десятижды проклят! Он не знает, какой силой теперь обладает сын. Но узнает… О, да. И скоро.

И оплеванный самым близким человеком боярич сел прямо на пол у той же стены, оскалил белые острые зубы и зарычал, как лесной зверь.

Глава 8

Утро в доме Златана стало для посвежевшей после умывания и обильного завтрака Весняны настоящим мешком с неожиданностями.

Во-первых, Малуша сразу сообщила девицам, что боярин тяжко занемог и лежит под присмотром целителей, а его сын и еще один юноша должны поехать с ними в возке к князю. На вопрос, почему же так, стряпуха ответила лишь кратким «Таков приказ Мормагона-боярина», и поспешно удалилась.

Во-вторых, когда уже собравшиеся в путь сестры вышли к приготовленному возку, то вместо веселых спутников обнаружили двух растрепанных, в синяках, парней, которые метали друг в друга злобные взгляды. К тому же зоркая Ладка сразу углядела путы на их руках и странные ошейники, почти не прикрытые рваными воротами.

— Матушка Радана, спаси нас от лихих людей, —