жена, когда вы без сердца.
Н а т а ш а (улыбаясь). Ну, пустите же меня к моему мужу.
Появляется Б о л ь ш а к о в, на голове повязка, он с трудом превозмогает боль и слабость.
Б о л ь ш а к о в. Наташа?
Н а т а ш а. Федя, родной, что с тобой?
Б о л ь ш а к о в. Ничего, ничего. (Обнимает жену.) Осколок проклятый взбунтовался. Но как ты узнала?
Н а т а ш а. А разве не ты мне телеграммы посылал?
Б о л ь ш а к о в (непонимающе). Телеграммы? У тебя же защита диссертации… Разве я мог тебя беспокоить?
Н а т а ш а. Вот они!
Б о л ь ш а к о в (берет телеграммы). Да, но я телеграмм тебе не посылал. Да если бы я и хотел — я не мог. (Смотрит на Настю.) Ты?
Н а с т я (гордо). Я!
Б о л ь ш а к о в. Зачем ты это делала?
Н а с т я (вызывающе). Хотела, чтобы вы счастливы были.
Б о л ь ш а к о в (тепло, по-отечески гладит ее по голове). Какая же ты добрая, Настенька.
Н а т а ш а. Так это вы?..
За окном гулкий взрыв.
Что это?
Б о л ь ш а к о в. Это наш старик сражается.
Н а т а ш а. Какой старик?
Б о л ь ш а к о в. Толстопятов. Перемычку от напора льда защищает с помощью авиации. Лед молотит.
Н а с т я. Который день грохочет.
Входит П р о к о ф ь е в, он усталый, мокрый, сапоги в глине.
П р о к о ф ь е в. Встал?.. А мне толкуют, будто ты, так сказать, к койке прикован. Неправда, выходит?
Б о л ь ш а к о в. Выходит, так. (Улыбается, потом вдруг серьезно.) Обо мне много разных слухов ходит на стройке. Да ведь от них не стал я лучше. И хуже, думаю, не сделался. Может быть, я неправ?
П р о к о ф ь е в (уклончиво). И про меня ходили слухи… Только вам лежать предписали, а вы?.. Это не метод!.. А где врач? Что он смотрит? Он что? Опять, наверное, на прием ушел? Нечего сказать, хорош доктор.
Б о л ь ш а к о в. Я к врачу претензий не имею.
П р о к о ф ь е в. Зато я имею. Это что? Режим? Вот метель утихнет — сам в больницу отправлю. Да-да! Разве это лечение? Кустарщина!
Б о л ь ш а к о в. Ради бога, не отправляйте. Уверяю, со мной теперь ничего не случится.
П р о к о ф ь е в. Как знать. И вы, пожалуйста, Федор Федотович, этим не шутите.
Б о л ь ш а к о в. Александр Андреевич, прошу познакомиться. Моя жена — Наталья Ивановна.
П р о к о ф ь е в. Прокофьев.
Н а т а ш а. Наталья Ивановна.
Б о л ь ш а к о в. А это — Настя.
П р о к о ф ь е в. Буланову-то я знаю.
Б о л ь ш а к о в (улыбаясь). Моя дочка.
П р о к о ф ь е в. Дочка?
Б о л ь ш а к о в. Да.
П р о к о ф ь е в. Буланова ваша родная дочь?
Б о л ь ш а к о в. Родная, не родная — это значения не имеет.
П р о к о ф ь е в. Это они и есть ваши исцелители?
Б о л ь ш а к о в. Угадали. А как на плотине?
П р о к о ф ь е в. Битва продолжается.
Б о л ь ш а к о в. Да… И без меня…
П р о к о ф ь е в. Выздоравливайте, Федор Федотович, и за дело. А за выручку спасибо! Минуты решали.
Б о л ь ш а к о в. Это мой долг.
П р о к о ф ь е в. Да, Подхватова я сегодня отстранил.
Б о л ь ш а к о в. А с Толстопятовым что?
П р о к о ф ь е в. Отзывают, но…
Появляется Т о л с т о п я т о в.
А вот он и сам.
Т о л с т о п я т о в. Александр Андреевич, Федор Федотович, вода, вода!
П р о к о ф ь е в. Что вода?
Т о л с т о п я т о в. Вода начала спадать и притом весьма энергично.
П р о к о ф ь е в. Это точно, академик?
Т о л с т о п я т о в. Да, это точно.
Б о л ь ш а к о в. Теперь можно и в Москву уезжать, Степан Сократович?
Т о л с т о п я т о в. Нет уж, теперь-то я никуда не поеду. Воевать так воевать до победного конца.
П р о к о ф ь е в. Что ж, отличное решение. Федор Федотович, я думаю, нам можно только приветствовать такое решение?
Б о л ь ш а к о в. Вполне одобряю!
Появляются И г н а т ь е в, З о н д а е в, М а р к и н, П р а с к о в ь я.
И г н а т ь е в. Федор Федотович, как, вы уже на ногах?
Б о л ь ш а к о в. Как видите!
И г н а т ь е в (рапортует). Товарищ секретарь парткома, коммунисты третьего участка ваше партийное задание выполнили!
Б о л ь ш а к о в. Знаю, знаю, товарищи.
П р а с к о в ь я. А мы-то думали, вы действительно тут больной.
Б о л ь ш а к о в. Нет, друзья мои, рановато еще, рановато меня со счетов списывать. Я еще повоюю.
З о н д а е в. Твой доктор, товарищ Большаков, не тот, что тебе уколы колет, а сам ты. Силен, понимаешь, тот, кто жизнь любит.
П р о к о ф ь е в. Верно, Зондаев.
Слышна песня, она нарастает:
«…И останутся как в сказке,
Как манящие огни,
Штурмовые Ночи Спасска,
Волочаевские дни…»
Т о л с т о п я т о в (прислушивается). Да!.. И наши штурмовые дни тоже вряд ли когда забудутся. Может быть, и о нас со временем кто-нибудь песню сложит.
Б о л ь ш а к о в. Степан Сократович, я не знал, что вы такой романтик.
Т о л с т о п я т о в. Все знать даже секретарям парткома не обязательно.
П р о к о ф ь е в. Такая уж у нас профессия. Мы ведь все сплошь романтики. Мы ведь вроде магов, из воды огонь добываем. И делаем это как будто не так уж плохо.
Б о л ь ш а к о в. Но, добывая свет людям, нам одного не следует забывать — маленьких магов, тех самых, которые сегодня заставляют воду светиться, излучать и тепло и свет. (Подхватывает песню, звучащую за окном.)
«Разгромили атаманов,
Разогнали воевод
И на Тихом океане
Свой закончили поход…».
М а р к и н. Эх, мать честная, орла от синицы не смог отличить.
Т о л с т о п я т о в. Да!.. Сложат, и обязательно сложат песню.
Свет гаснет. Музыка. На занавесе надпись: «Через три года». Начинается утренний рассвет. Видна величественная панорама ГЭС, высоковольтная линия. На переднем плане — гидростроители: Б о л ь ш а к о в, П р о к о ф ь е в, Т о л с т о п я т о в, Н а с т я, М а р к и н, З о н д а е в, И г н а т ь е в, П р а с к о в ь я.
З а н а в е с.
МОЙ БРАТ
Пьеса в 3-х действиях
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Егор Ильич Селиванов — главный инженер целлюлозно-бумажного комбината.
Петр Ильич Селиванов — полковник.
Дмитрий Ильич Селиванов — инженер.
Елена Михайловна — жена Егора.
Костя — сын Егора, ученик 10-го класса.
Илья Прокопьевич — отец братьев Селивановых.
Валентина Павловна Лобачева — журналистка.
Оля Корочкина — ученица 10-го класса.
Время действия — наши дни.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Столовая в доме Егора Селиванова. Слева у стены — книжный шкаф, справа — пианино. Три двери ведут в другие комнаты. Из окон открывается вид на бумажный комбинат, раскинувшийся на берегу Волги. Вдали — заливные луга, лес.
В столовой Е л е н а М и х а й л о в н а разговаривает по телефону.
Е л е н а М и х а й л о в н а. Хорошо, хорошо. У меня все готово. Можете приезжать. Папаша пришел. Костик? У себя. Да нет, никуда как будто не собирается. У него, по-моему, что-то произошло. Почему я так решила? Да какой-то он необычный сегодня. Не знаю. Хорошо, хорошо, мы ждем вас. (Кладет трубку. Подходит к окну, зовет.) Илья Прокопьевич! Илья Прокопьевич! Как освободитесь, зайдите, пожалуйста!
Появляется К о с т я, подходит к книжному шкафу, достает книгу.
К о с т я. Мама, а обедать мы сегодня будем?
Е л е н а М и х а й л о в н а. Непременно будем, потерпи немного.
К о с т я. Можно я червячка заморю? (Берет пирожок со стола, ест.)
Е л е н а М и х а й л о в н а. Не надо, Костик, аппетит себе перебьешь.
К о с т я (поет).
«Встань пораньше, встань пораньше, встань пораньше,
Когда дворники маячат у ворот.
Ты увидишь, ты увидишь, как веселый барабанщик
