темноты едва уловимо слышны шаги ныне покидающих этот мир, они уже невозвращенцы и реаниматор прекращает свой Сизифов удел.
Погост триумфаторов поджидает героев дня и ночи, тех, кто оспорит заблуждения теней прошлого. Стакан пустеет и истина сейчас близка, словно осушив его, ты поймешь неизбежность пути вперед, чтоб наполнить его снова.
Ничто уже не повторится, никто не вернется обратно и не расскажет, что все на своих местах, только пыль и дрожь старого пса предчувствующего скорую грозу. Сигарета тлеет, старый дом поскрипывает, охая, мне уютно в этих стенах, но я скоро уйду навсегда, ты закроешь за мной дверь и останешься ждать. Прощай милая моя, когда-нибудь мы встретимся снова, среди облаков на изумрудных лугах, держась за руки, мы перейдем эту реку и позабудем, пройденный путь за спиной.
Стена. Тамбур-окурки
Стена, непреодолимо высокая и бесконечно долгая вдоль которой плетется вереница пестро одетых существ, они уже отдаленно напоминают людей, которыми при жизни никогда и не были.
Шевели своей толстой жопой раб усердия, и ты невольник прибыли – надзиратель-конвоир, которого называют Пророк, продолжает свой монолог – Вы достаточно много натворили в жизни своей, но мое слово станет посмертным делом для вас.
Эй ты, в овечьей шкуре тварь, беги, я дарую тебе свободу! – после раздался выстрел, Пророк закурил – Суть выстрела всегда неизменна, пуля остается пулей, равно как и каждый из вас мерзавцев воскресшим мертвецом.
Все, более нет средств забытья и прочих милостей, вам не о чем думать, вы у стены. Останется моя проповедь на потом или после, когда свершится дело. Да, я произнесу слова перед тем, как вы вновь подымитесь на ноги и перейдете черту стены.
Казнь на рассвете, еще не истекли все секунды, а тебя лихорадит, словно в бреду и горячке. Рассвет сползает по стене и начинается основное действо, холодною водой с твоего лица смывают все мимические ужимки и оно исчезает, остаются лишь пустые глаза.
Пророк озвучивает зычным голосом приговор обещанной проповеди, все окончательно и обжалованию не подлежит. Время пустых разговоров пройдено и изжито, теперь все предельно ясно и это дорога с билетом в один конец. Закури, вреда не пребудет. Покури, отбросив позу унылого героя преобразившись в само бесстрашие, пуля не станет шальной, ты у стены дальше дорога.
Ангелы простят, но руки не подадут. Стена высока, слова пророка еще выше, далее шаг и поцелуй пули. Бесы ждут, их предложения богаты и тебе не придется выбирать, возьмешь все.
Слышишь, как расстрельно бьётся сердце, в нем уже нет недавней малодушной тоски, что одолевала прежде, теперь только одна дорога, которой не будет конца, и ты пребудешь на этом пути долгую вечность.
Команда отдана, приказ оглашен, ангелы простили, не протянув руки. Выкури последнюю сигарету, взгляни на небо, таким его более не увидишь. За тем богом, которому ты поклонялся, за его исполинской тенью поглотившей весь остаток мира, копошатся бесы, они и есть его тень, ты жил в ней. Серые сумерки полные лжи и обмана, клубящиеся пепельным туманом над бездонной пропастью вскоре рассеются. Твой бог не спасет.
Пули выпущены, тело отброшено к стене, кровь оросила древний камень, ты лишился души, что тяготила и грызла так некстати ногти, после остыл и преобразился, поднялся на ноги, другими глазами посмотрел вдаль. Ты боле не слуга своему господину.
Мучайся вечность без сна в плену бесконечности боли. Гори плотью живой на раскалённой жаровне, будь тем сукиным сыном, что привлечен к ответу. Более тебе не умыть лица и рук чужой кровью.
Мы обязательно встретимся здесь, шепчу я, не признавая более ничего, именно в этом месте, после не долгого земного пути. Плохо гореть ярким пламенем, и шутовская злоба в кулаках от бессилья смешна. Лишен памяти, одна лишь слепая боль и кто-то всегда за спиной клеймит словами, огнем, железом, режет, рубит.
Он зло, он дорога, которой не будет конца. Он тот, кто клеймит. Он тот, кто пожирает пламенем жгучим твою сочащуюся кровью плоть. Он бессердечным коновалом шинкует душу и впервые ты осознаешь, что она есть и эта боль непереносима. Компромисса не может быть, в здешней природе все предрешено и нет упущений.
Крик выдаёт боль. Боль порождает слабость. Слабость говорит о мучениях. Мучения подтверждают правоту данной терапии. Ты же был уверен в ремесле своем и что приговоренные жизни во власти твоей, палач-исполнитель. Оказывается пуля, в долю секунды способна перевернуть мировоззрение и уверенность в себе, не пройдет и мига, как все в тебе станет на свои места. Ангел не подаст руки.
Вот и всё, метель, холода, выпить бы водки молча приглушив тоску. Пьяные быки проливают кровь на арене, голосящие певички режут правоту ломтями, машут тряпками, рвутся в лоскуты. Моя неосознанная, непрожитая поэма в прозе (тамбур – окурки) окончательно опустела на ведущих персонажей, кто-то выходит на станции и его заменяет нечто подобное, оно человек в массе люди, но я равняюсь на таро сфинкса.
Течет разговор мат и быт. Крашеная в цвет бирюзы дева в последней попытке рывка к счастью, пытается оживить свой плоский зад танцем аппетитного филея, увы ее шансы невелики, на пальцах я вижу биографию фамильных перстней. Дорога, напоминаю себе, это всего лишь дорога.
Люди выйдут, оставив пустоту заплеванного тамбура, да трупы окурков. Уверен тот человек, который знает, на какой станции сойдет. Он никогда не задумается, куда идет поезд – эти слова принадлежат последнему губернатору Атлантиды.
Поезд тронулся. Опустевший вагон, мои сквозные исчезли. Странное волшебство, кровь испарилась, я таращусь в окно полное мглы и февральской метели. Цементный завод, водонапорная башня, двухсотый скорый из Адлера, реклама модифицированного АКМ, немного ниже вагон ресторан, повар в окровавленном фартуке курит сигару, рассматривая пейзаж унылой, узловой станции.
Снуют тени по оледенелому перрону, предлагая пиво, пирожки и модифицированный АКМ. Голос из сарафана утверждает об очевидном движении, мне кажется, что станция скоро исчезнет. Хлопает дверь и появляется дева с волосом цвета бирюзы, она безошибочно в пустом вагоне займет место напротив.
– Привет, как дела? Мальвина марионетка с душою, сказочный персонаж. Стена и что я был там, ее не пугают, ангелы высокомерны и не всем жмут руку. Главное, что билет при себе, следовательно, я пассажир имеющий право доехать до конечного пункта.
– У тебя сигареты имеются? – спрашивает она, ждет ответа. Киваю в ответ – Значит здорово парниша, значит скучно не будет
