помню, как оказалась в пустыне. Мне совестно, но именно ложь меня и спасла. Меня определили в госпиталь и разослали мои очерки по полицейским участкам. И уже через несколько дней ко мне пришла миссис Фостер.
— Вы жили в Колорадо, — припомнил детектив.
— Да, она забрала меня с собой, — кивнула Диана. — Миссис Фостер признала во мне дочь, сбежавшую из дома два года назад. Разумеется, она понимала, что я — другой человек. Как позже признавалась миссис Фостер, надежд на то, что её Диана жива, у неё почти не осталось, а так, по крайней мере, у неё появлялась я. А я с радостью согласилась: иначе расследование затянулось бы, и меня бы депортировали, как только узнали правду.
— И никто из родни миссис Фостер не раскрыл обмана?
— У неё никого не осталось, а рабочие на её ферме если и поняли, в чём дело, то промолчали. В городке тоже молча приняли выбор миссис Фостер. Шериф, конечно, наведался, но миссис Фостер переговорила с ним сама, и после он ни разу нас не беспокоил. Магия американских городов, мистер Ллойд, в том, что если тебя принимают, то всем сердцем. Миссис Фостер любили и желали ей лучшего. Если ей становилось легче, когда она называла меня Дианой, люди только радовались. Я тоже.
— И вас так просто приняли? — не поверил Ллойд. — Обычно люди в маленьких городках… подозрительны к чужакам.
Диана грустно улыбнулась.
— Но я не была чужой, — пояснила она очевидное. — Для них я стала Дианой Фостер. Внезапно вернувшейся блудной дочерью Сесилии Фостер.
— Вы заняли брешь, — восхитился Джон Ллойд. — И людям оказалось всё равно, что пустое место занял другой человек. Удивительная психология!
— Это оказалось удачной идеей, — с лёгкой грустью проронила Диана. — Миссис Фостер получила любящую дочь, а я обрела вторую мать. Сесилия вкладывала в меня даже больше, чем в настоящую Диану. Это она настояла на местном колледже, она оплатила образование, она покупала мне лучшие платья, выплескивая любовь, которую не могла отдать дочери… Я бы погибла без неё, — просто завершила Диана.
— А затем вернулась настоящая Диана? — догадался детектив.
— Миссис Фостер отказалась её принять, — погрустнела Диана. — За семь лет, что мы провели вместе, мы очень сроднились, а миссис Фостер давно похоронила прежний образ в памяти. Клянусь, я ни разу не использовала для этого свои способности менталистки, — быстро оговорилась Диана. — Вероятно, я просто оказалась лучшей дочерью, чем законная наследница. Ведь я очень старалась не доставлять проблем. После жизни с сеньором Флоресом это оказалось несложно. И вдруг — воскрешение… ворох неприятных эмоций и дурных воспоминаний. Девушка, явившаяся на порог родной фермы, угрожала скандалом и полицией…
— И миссис Фостер отправила вас подальше?
— Чтобы не навлечь беды, — кивнула Диана. — Отдала мне документы дочери, чтобы я устроилась на новом месте, и велела найти настоящую семью. И я уехала так далеко, как могла. К тому времени я уже узнала, что меня… что сеньориту Дину Флорес считают мёртвой, а потому… расслабилась, полагаю. Перестала прятаться в глуши. В Нью Йорке я собиралась заработать на билет в Лондон и отправиться в другую страну — как можно дальше от прежней жизни. А ещё потому, что мама была англичанкой…
— Неужели? — восхитился детектив.
— Так дуэнья говорила, — смутилась Диана. — Но она часто путала. Мама и впрямь говорила на английском, но едва ли была англичанкой. Говорят, я на неё похожа; а где вы встречали черноволосых и черноглазых англичан?
Детектив Ллойд возмущённо выпрямился и ткнул себя в грудь. Диана рассмеялась.
— И всё же это скорее исключение, чем правило, мистер Ллойд.
— Спорно, но допустим, — отмахнулся детектив. — Последний вопрос, мисс Фостер: вы так часто называете сеньора Флореса по имени…
— Вы правы, это нарочно, — вздохнула, не разжимая губ, Диана. — Я подозреваю, что сеньор Флорес — не мой отец.
— Потому что…
— Потому что я не встречала ни одного менталиста среди мексиканцев, и сеньор Флорес совершенно точно им не был. Мама тоже не владела ментальной магией. А я, так уж получилось, не сумела скрыть проснувшихся способностей от отца. И он вначале разгневался, а затем словно задумался. И стал беречь меня ещё пуще. А ещё… дуэнья говорила, что мама уже носила во чреве, когда сеньор Флорес привёз её в Хуарес. Конфузы случались до браков, разумеется…
— Но слишком много сомнительных моментов, — кивнул детектив. — Понимаю.
— Я тоже понимаю, — вздохнула Диана, разглаживая юбку на коленях, — что вы ничем не можете мне помочь. Не имеете таких полномочий. Я — нелегальный иммигрант…
— Это Дина Флорес была бы нелегальным иммигрантом, — усмехнувшись, поправил детектив Ллойд.
— Пусть так… но я живу по чужим документам. А ещё я незарегистрированный маг. И поверьте, я очень сознательный человек и ни разу не использовала собственных способностей во вред. Да и во благо, к сожалению, тоже… не так часто, как могла бы…
Джон Ллойд выпрямился, скрестил руки на груди, оглядывая её словно бы заново.
— Давайте конкретнее, мисс Фостер. Что вы можете, как менталистка?
Диана беспомощно развела руками.
— Я бы показала вам, но, боюсь, в вашу голову мне не залезть. Я мало знаю о теории ментальной магии и о способностях современных менталистов, поэтому, полагаю, я умею не так уж много. Я вижу чужие образы в сознании других людей. Вижу всё, что видели они. Люди же видят мозгом, а не глазами, — виновато улыбнулась менталистка. — Поэтому я легко считываю всё, что с ними происходило. И могу показать эти события… ретранслировать… другому человеку. А ещё я могу удалить некоторые воспоминания или изменить их так, чтобы они не казались тяжёлыми. Многим это нужно. Большинство ломает себя изнутри именно потому, что внутренняя боль не даёт покоя. Удалив опухоль чёрных мыслей, можно подарить таким людям жизнь с белого листа. Без груза потерь и тяжёлых решений. С их разрешения, разумеется, — тут же оговорилась Диана. — И очень осторожно.
Поражённая тишина стала ответом.
Джон Ллойд рассматривал её с восхищением, жадностью и… завистью? Лорд-менталист… завидовал ей? Глупости, это только кажется.
— Отец многое бы отдал, чтобы я умел так же, — почти ревниво выдохнул наконец детектив. — Диана, вы… удивительная девушка! Вы
