разорвать хват рук соперника, чтобы вытащить его руку на болевой. Делаю резкое усилие с поворотом туловища, и тут же обожгла под ребром жуткая боль. Пришлось отпустить. Встать сразу не могу, больно. Вызвали врача, он прямо на ковре осмотрел, ничего не увидел, но заморозкой обработал ребро и мышцы рядом с ним. Кое-как доборолся до свистка. Победил по очкам и ушел на перерыв. Боль не проходит. Что случилось, непонятно. Ребра целы. Но пошевелиться невозможно.
Следующая схватка была в полуфинале уже с довольно грамотным противником. Стоять могу. Но любой поворот приносит резкую боль. Сквозь невольные слезы провожу свою «коронку» – бросок с зашагиванием, и почти теряю сознание. Через каждую минуту приходилось обращаться к врачу. Три флакона замораживающей жидкости на меня вылили. Зрители недовольны. Никто не понимает, что происходит. Не понимаю и я сам. Выиграл с минимальным преимуществом.
Выхожу в финал. Повезло, моим партнером должен быть молодой борец из нашей же университетской команды. Боль разгорается. Теперь уже каждый шаг отдается огнем. Не выйти на ковер нельзя. Подумают, договорились между собой. Принимаю решение – выйти и бороться. Выхожу, делаю попытку проведения приема – и падаю как подкошенный сам.
Все, дальше невозможно, надо отказываться от борьбы. Командный результат прежде всего. Потом оказалось, что это был разрыв межреберной мышцы. Залечивалось все месяца три. И только через полгода я смог снова бороться в полную силу. Но таких результатов, как раньше, уже показать не мог.
Началась новая жизнь. Я из студента превратился в сотрудника госуниверситета. Подросли новые спортсмены. Проигрывать им не хотелось, а выигрывать уже не получалось.
Тренироваться я продолжал, но на соревнованиях больше не выступал. Жалею ли я? Нет. Я сделал все, что смог. Дважды чемпион Республики Карелия, дважды занимал второе место. Дважды призер на Всероссийском студенческом турнире «На приз зимних каникул», четвертьфиналист Всероссийского турнира по борьбе самбо в Риге. Кандидат в мастера спорта в возрасте 22 года. Не великий, но вполне неплохой результат.
В.В. Если проводить аналогии в бизнесе, приходит на ум история компании Xerox, которая долгое время была безусловным лидером и чуть ли не монополистом в сфере устройств для бумажного копирования. У нас в России в этой связи даже стали говорить «отксерокопировать», «отксерить», вместо «снять копию». Но мало кто знает, что на продвижение идеи сухого копирования одному из директоров компании, Уилсону, понадобилось чуть ли не четверть века, на этом пути он прошел через огромное количество трудностей и разочарований, но в конце концов добился ошеломительного успеха.
В.Ш. Когда я стал заместителем министра образования и науки РФ, мой опытный коллега сказал: только не соглашайся на функционал, связанный с обучением детей с инвалидностью, и работу с детьми-сиротами. Тема очень сложная, много участников процесса – представители различных родительских ассоциаций и научных школ на протяжении многих лет не могут договориться друг с другом. Проблем огребешь немерено, а ничего толком сделать не удастся. Но министерство – не то место, где можно отказываться от предложений.
Именно этот участок и попал в мою зону ответственности. Для меня там на первых порах был «темный лес». Задачи казались невыполнимыми. Но выбора не было – надо было работать. Познакомился со всем, что было доступно и сделано до меня. Выявил авторитеты и субъекты влияния в этих сферах. Поговорил с лидерами мнений, провел не один десяток совещаний. На них приглашали всех: удобных и неудобных, согласных и несогласных. Каждому давали возможность высказаться. В результате – довольно быстро вместо конкурирующих и даже противоборствующих групп сформировался костяк профессиональной команды.
С ее помощью удалось разработать стандарт и примерную программу инклюзивного обучения. В таком же ключе проходила работа по трансформации системы детских домов. Пришло время отказываться от классического понимания детского дома. Как бы хорошо там ни было, а ребенку нужна семья. Все усилия были направлены на то, чтобы продвинуть усыновление и опеку, превратить детские дома в центры помощи семьям.
Через полгода из внешнего пространства ушел негатив по этой теме, даже СМИ перестали писать о плохом «законе Димы Яковлева», поскольку общими усилиями удалось кардинально поменять ситуацию в сфере работы с детьми-сиротами.
Это один из примеров, но в жизни всегда приходиться браться за трудные задачи. Легкие – или решены, или достаются другим. С опытом успешных решений возникала уверенность – нет ни одной неразрешимой задачи, которая была бы не по силам мне и моей команде. Эту уверенность я продолжаю лелеять и культивировать, транслировать ее членам команды и партнерам. И она работает как самый эффективный менеджер.
Много было случаев, когда надежды на благополучный исход, казалось бы, никакой. Но если идешь до конца, не отступаешь, что-то происходит со временем, с пространством, с людьми – в итоге получаешь то, во что веришь.
В.Ш., В.В. Выводы:
Никогда не сдавайся! Иди до самого конца. Вспомним Александра Васильевича Суворова: «Русские не сдаются».
Не стыдно уступить сильному сопернику, стыдно уступить своей лени.
Отступить – можно, сдаваться – нельзя.
Иди до конца даже в ситуации, когда отрицательный результат очевиден, и тогда удача улыбнется.
Урок 16. Не боги горшки обжигают
В.В. Ну что ж, пришло время поговорить о смелости. Всем известно, что в спорте иногда побеждает «здоровая наглость». То же бывает и в жизни. Помню, в старших классах школы я всерьез увлекся английским языком, даже хотел поступать в Институт иностранных языков имени Мори́са Торе́за. Но мама, трезво оценив шансы мальчика из провинции, сказала мне, мол, да куда нам рыпаться, там ведь «конкурс кошельков»; в итоге я пошел в военное училище, о чем нисколько не жалею.
Потом, уже будучи на службе в армии, я поступил совершенно самостоятельно в другой престижный иняз – Военный Краснознаменный институт, ныне Военный университет. Хорошо запомнился телефонный разговор отца с другом. «Сколько дали?» – спросил друг. – «Нисколько», – гордо ответил отец. Грянула перестройка, Союз развалился, я уволился из ВС, из института тоже надо было уходить, имелась возможность перевестись в Мори́са Торе́за. Я даже туда сходил, возможность подтвердили. Но зачем мне это надо? – подумал я. За 3 курса Военного института английский язык я освоил, переводчиком работать не хочу, лингвистом становиться тоже не собираюсь. В итоге я поступил на психологический факультет МГУ.
Общаясь в этих престижных вузах с народом, я с удивлением обнаружил, что процентов 10 студентов там оказались исключительно благодаря своей здоровой наглости, большими знаниями они не обладали, «на лапу» при поступлении никому не давали –
