– Хорошо сказано. В смысле твоей карьеры.
– Но я столько работала над этой статьей.
– Я верю тебе, Рейчел.
– Мне кажется, ни одно мое слово не попало в газету.
– Как же – не попало? Вся первая строчка составлена из слов, разбросанных по твоей статье. – Он кинул листок на стол. – Посмотри изменения, которые я сделал в этой.
Она взяла, прочитала и тихонько вздохнула.
– Мне кажется, мой вариант гораздо интереснее.
– Я тоже так думаю, Рейчел. Эта строчка о солнце, блестящем в отливающих бронзой волосах профессора… Я весь день прожил под ее впечатлением. Она едва ли не превосходит ту, что о попытке Кингстона уничтожить твое привидение.
Она улыбнулась.
– Правда? Это что! Вы еще увидите мою следующую статью. Завтра Зак начинает опрос очевидцев.
Мистер Харпер прикрыл глаза и застонал.
– О, муки ожидания! Улыбка расплылась до ушей.
– Вы же знаете, я всегда к вашим услугам.
– Где вы впервые почувствовали ее присутствие? – спросил Зак.
– Дайте-ка… – сказала пожилая леди, сосредоточенно нахмурившись. – Я вышла из главного здания и направилась к кладбищу. Вот там я и почувствовала. Нет, нет. Это произошло раньше. В столовой. Или на кухне? – Она мигнула. – Это было на Ранчо.
Зак сделал пометку.
– Опишите привидение.
– Ну, такое… такое расплывчатое. Такое черное и расплывчатое. Понимаете, что я имею в виду?
– Черное и расплывчатое.
– Совершенно верно. Оно меня защекотало до смеху.
– Вы в этот день принимали свои лекарства, – ровным голосом перебил Курт Моррис.
Седая голова кивнула несколько раз.
– Совершенно точно, принимала. Я их принимаю каждый день. Ну эти, успокоители перевозбужденного воображения, знаете? – Она переводила вопрошающий взгляд с одного на другого. – Сын просто из себя выходит, когда я о них забываю.
Рейчел закрыла глаза и вздохнула.
– Чепуха это – ваше привидение, полнейшая чепуха.
– Вы в самом деле так считаете? – спросил Зак.
– Ну! Семечки, по сравнению со штуковиной, которую я видел.
– Правда? Что за штуковина?
Старик напыжился.
– Первую летающую тарелку я видел в одна тысяча девятьсот пятьдесят пятом году. Доложил. Явился такой фу-ты ну-ты государственный агент. Говорил со мной. Наплел с три короба про надувные шарики для погоды и пятна на солнце. – Он поскреб щетинистый подбородок. – Всегда знал, что это государственные байки, чтобы скрыть правду.
Зак взглянул на Рейчел и поднял бровь.
– А в чем правда?
– А правда в пришельцах. – Он подался вперед и хрипло зашептал: – Политиканы не хотят, чтобы народ узнал про то, что у них на секретных военных базах спрятаны пришельцы. Но я это выяснил.
– Каким же образом?
Старик сложил руки на груди.
– А я их видел. Собственными гляделками. Жуткие твари с другой планеты.
Рейчел осела в кресле и застонала.
– Спасибо, что заглянули, мистер Карузерс, – с усмешкой сказал Курт. – Следующий!
– Мы с Джонни пошли на кладбище, а то Фред Вилкинс обозвал нас сопляками. А я ни фига не боялся. Мы там с Джонни сидели до двенадцати… Вот тогда я ее и увидел!
– Что ты увидел, Майк? – спросил Зак.
– Ее. Привидение. У нее были длинные черные волосы и красные горящие глаза. И она стонала. Наверно, хотела нас съесть! Мы с Джонни как рванули оттуда, быстро.
– Спасибо, Майк. Можешь идти.
Мальчик поерзал в кресле.
– Это, а платить-то будете или как?
Рейчел спрятала лицо в ладони. В ней стали просыпаться кровожадные желания.
– Вы говорили, что видели призрака, – сказал Зак. – Я правильно понял?
– Нет, я ничего не видела. – Женщина замялась. – Это трудно объяснить. Это было скорее ощущение.
– Ощущение, – влез Курт. – Хорошо, спасибо, что пришли…
Зак перебил:
– Какого рода ощущение?
Женщина пожала плечами.
– Такое… такое теплое, бархатистое ощущение. Да, и запах.
– Серы? – подсказал Курт, ободряюще осклабившись.
Женщина улыбнулась. – Я понимаю ваш скепсис. Я сама не верю в призраков. Я и не утверждаю, что видела дух Франциски Аристы. Я только говорю, что во время посещения Ранчо со мной произошло что-то необычное. Нечто такое, чего я никогда прежде не испытывала и никогда не забуду.
– Пожалуйста, продолжайте, – попросил Зак. – Вы говорили о запахе.
– Да. Я почувствовала запах гардений.
– Это не могли быть духи или запах цветущего кустарника, донесшийся из открытого окна?
Она вздохнула.
– Все эти вопросы я задавала себе сама. Мне это не давало покоя. – Она начала загибать пальцы. – Я знаю, что запах не мог принадлежать реальному цветку: в комнате не было цветов и гардении не цветут в это время года. Со мной никого не было, и никто из побывавших в комнате передо мной не пользовался духами на основе гардении. Я знаю, потому что потом расспрашивала.
– Кто-нибудь из персонала или из предыдущей группы?
Женщина покачала головой.
– Нет, к сожалению, нет. Я уверена, что, когда я вошла в столовую, запаха не было. Я ощущала только запах мастики. Я запомнила, потому что обратила внимание на то, в какой чистоте там все содержится, и запах мастики отложился в памяти, вроде как подтверждение. Нет, я уверена, что других запахов не было.
– Что произошло потом?
– Мне показалось, что за мной наблюдают. Я понимала, что этого не может быть, но не могла избавиться от этого ощущения. Вдруг стало холодно, будто я попала в холодное течение. – Она беспомощно смотрела на Зака. – Знаете, как это бывает? Плывешь в теплой воде – и внезапно оказываешься как бы в ледяном омуте?
Он кивнул.
– Это превосходное описание. Итак, вы почувствовали холод. Что происходило потом?
– В то же время я почувствовала тепло.
Курт глянул в замешательстве.
– Холод и тепло.
– Я знаю, что это звучит странно, – спокойно сказала женщина. – Но вы спросили, что происходило, и я отвечаю. Я же не говорю, отчего это было. Я просто излагаю факты. Я вошла в комнату. Там было пусто. Я заметила легкий запах лимонной мастики. Я стала все рассматривать, потому что заплатила за это деньги. Воздух стал ледяным. В то же время я почувствовала бархатистое тепло. Я чувствовала себя защищенной – никакого страха. Комнату заполнил запах гардении, и все то время мне казалось, что там кто-то есть. Но никого не было. Холод исчез, и запах тоже. Зак выглядел заинтригованным.
