Он не стал спорить.
– До сих пор не жаловался.
– Вы не могли бы сказать, почему вы это делаете? – спросила она, сплетая пальцы. – Почему для вас так важно убедиться в достоверности нашего призрака?
Глаза его стали холодными и жесткими.
– Потому что никто не вправе извлекать выгоду из человеческой легковерности.
– Похвальное намерение. Но можно поинтересоваться, почему вы сделали его целью своей жизни?
Он улыбнулся, но лицо осталось непроницаемым.
– Может быть, однажды я вам отвечу.
– Буду ждать. А сейчас извините, но я немного устала. Я хотела бы прилечь.
Рейчел вскочила.
– Я помогу. – Она обернулась к Заку: – Подождешь минутку?
– Сколько потребуется.
Нана осела в кресле, закрыв глаза, и Рейчел отвезла ее в спальню. Она помогла бабушке перебраться в кровать и закутала ноги в шерстяной платок толстой вязки.
– Симпатичный мужчина. Высокий и красивый… – Нана значительно помолчала. – Очень красивый, хотя и заблуждается кое в чем.
– Твои слова могли бы успокоить меня, – сухо сказала Рейчел, – если бы я не знала, что ты считаешь Джека Потрошителя неверно понятым продуктом своего времени.
– Ох-хо. – Бабушка вынула из ушей сережки и подала ей. – Спрячь их.
Рейчел помедлила.
– Нана, почему ты не захотела, чтобы Зак увидел медальон?
Собрав лицо в мягкие морщины, она прижала платок к груди, будто перед страшной угрозой.
– Потому что… потому что он бы не понял, что ценность медальона не в денежной стоимости, – объяснила она, – а в магической силе. Потому что он ни во что не верит, и я чувствую, что медальон нужно беречь от него.
– Тогда я не буду показывать. Ни за что. – Нежно поцеловав бабушку, Рейчел зашла в свою комнату и бросила сережки в шкатулку с драгоценностями. Потом коснулась медальона. – Научи его верить, – прошептала она свое желание. – Ему нужно во что-то верить.
Подхватив коробку с переводом дневников, она с сомнением посмотрела на бюро. Рукопись книги останется лежать, где лежала; вряд ли Зак обрадуется такой новости. Быстро вернувшись в гостиную, она положила коробку на стол.
– Вот дневники. – Она неловко поежилась. – Мой агент запретил давать тебе рукопись.
– Почему? – мрачно спросил он.
– Он упомянул возможный конфликт интересов. – Она прикусила губу, сообразив, что выдала себя.
– Конфликт интересов? – повторил он циничным голосом. – Где-то я такое слышал.
Она задрала подбородок.
– Ну, раз термин знакомый, тебе легко будет понять позицию моего агента, – сказала она, не желая отступать. – Могу дать список опрошенных мной свидетелей и общую историю Ранчо. Сойдет?
– Должно…
Не в силах сдержать забрезжившую надежду, она спросила:
– Ты не передумал разоблачать Франциску? Вообще, встреча с Наной как-то повлияла на тебя?
– Повлияла. Но я не передумал.
– Все еще думаешь, что я тебя обманываю?
Он сжал челюсти.
– Вопрос еще рассматривается. Впрочем, если ты устроила мистификацию, то сделала это без ведома и одобрения бабушки.
– Спасибо большое!
Он развернулся к ней.
– А чего ты ожидала? Ясно, что ты отчаянно нуждаешься в деньгах, и книга кажется тебе лучшим способом их заработать. Отчаявшиеся люди решаются на отчаянные поступки. Может быть, ты слишком увязла и не знаешь, как выбраться.
Она сжалась.
– Ни в каком отчаянии я не совершу неэтичного поступка.
– Рад слышать. Потому что намерен расследовать факты, касающиеся призрака Франциски.
– Кем или чем бы ни пришлось пожертвовать в поисках правды?
Он смотрел ей в глаза, далекий и недосягаемый.
– Если мои эксперименты провалят твою затею с книгой – да. Ты будешь принесена в жертву.
Она не знала, что честность может так ранить.
– Откуда становится неясным, почему я помогаю тебе, – пробормотала она.
Веселая искорка в его глазах несколько разрядила напряжение.
– Разве ты забыла? Потому что думаешь, что я ошибаюсь.
Она облегченно просияла.
– Не думаю, а знаю. – Она подошла, коснулась его руки и посмотрела в глаза, задрав голову. – Увидишь, Франциска окажется тем призраком, который докажет, что ты не прав.
– Может быть, – с сомнением допустил он. – Желаю тебе, чтобы свидетели оказались заслуживающими доверия. Лучше бы им оказаться.
Заслуживающими доверия. Какими стандартами он будет измерять это? Верят ли они в то, что видели? Тогда – да, тогда они заслуживают абсолютного доверия. В конце концов, они только повторяют то, что она сама не раз испытывала. А то, что она испытывала, он считает совершенно невероятным. Она взглянула в растерянности.
– Определи понятие «заслуживающий доверия», – попросила она.
– В здравом уме, для начала. – Он глубоко вздохнул. – Это было бы отличное начало.
Она скорчила гримаску.
– Очень смешно.
– Эксперименты начнутся через несколько дней. Сначала я хотел бы составить общее представление. Затем мы с Куртом начнем опрос очевидцев. Ты хотела бы присутствовать?
– Поскольку я отстранена от работы, лучшего занятия и придумать нельзя. Кроме того, мы связаны обязательствами, помнишь?
– Слишком хорошо помню. – Он взял коробку и пошел к двери. У порога обернулся, они долго смотрели в глаза друг другу. Наконец он пробормотал: – Я буду у себя. – И с этим вышел.
Мистер Харпер смотрел на Рейчел, держа в руках ее последний репортаж.
– Эйвери?
– Да, мистер Харпер?
– Ты представляешь себе другую карьеру, помимо журналистики?
– Нет. – По крайней мере в последнее время. Ее изгоняли буквально отовсюду, так что выбор оставался небогатый. С журналистикой должно было получиться.
– Я так и предполагал. – Красный карандаш резво бегал по ее материалу.
Она откашлялась.
– Мистер Харпер, – сказала она, разглядывая утренний выпуск «Новостей родного города». – Я хотела спросить о моей первой статье. – Она сердито взглянула на газетный листок. – Или, лучше сказать, о не моей первой не-статье. Той, что о профессоре Кингстоне.
– Ну, не переживай. Это твоя статья, Рейчел. Она требовала небольшой квалифицированной редактуры, вот и все.
– Понимаете, я никогда не ставила под сомнение вашу квалифицированную редактуру…
