в одну из башен.
Комната, в которую они пришли, была самой обычной. Никакой роскоши, если ее вообще можно было ожидать. Но здешний хозяин питал явное пристрастие к мехам. В принципе то, что валялось на полу у кровати, Олли мог себе позволить. Если наловить в лесу пару десятков зайцев. Какое, наверное, наслаждение — наступать босыми ступнями на нежный мех.
А вон то, серебристое, что лежало на постели, непонятно даже кому принадлежало при жизни.
— Давай, — приказал Рин. Вся его добросердечность, если когда и была, исчезла без остатка.
Олли достал письмо. Слегка помятое, ну да без разницы.
Пальцы графа скользнули по печати.
— Похоже, — усмехнулся он.
И тут же сломал ее.
— Эй! — возмутился Олли. — Какого хрена?
— Успокойся. Раз это послание от меня, вполне смогу запечатать его второй раз.
Рин просмотрел его два раза, потом хмыкнул.
— Читал это?
— Нет, мне дали его запечатанным.
— Кто дал?
— Барон д’Экраф.
— С ним придется еще поговорить.
— Что там в письме?
— Читай.
Олли взял листок. Помимо всего прочего, глаза уцепились за одну фразу: «Примите мой скромный подарок. Он немного строптив, но вы сумеете усмирить его».
— Подарок? — переспросил он.
— Именно.
— Мне, кроме письма, больше ничего не давали.
Олли несколько мгновений молчал, осознавая происходящее.
— Это я подарок? — уточнил он.
— Прошка! — крикнул граф. — Принеси нам вина или что-нибудь.
Слуга, видимо, ждал за дверью и сразу же вошел — настолько широкоплечий, что сильно сутулился, пытаясь хоть как-то приблизиться к нормальным размерам. Он принес несколько темных бутылок и два кубка из толстого стекла.
Рин налил вино в свой кубок и с удовольствием сделал несколько глотков.
— Про Этлина ходят слухи, что он неравнодушен к мужчинам, — мирно заговорил он, — насколько это правда — неизвестно, но на любые намеки граф очень нервно реагирует.
— И? Что было бы?
— Мне бы пришлось сразиться с ним на мечах. В итоге либо я убил его, либо он меня. В удачном случае просто покалечили бы друг друга.
— А что со мной?
— С тобой в любом случае все было бы плохо.
Олли взял кубок. Он оказался тяжелым и в нем преломлялся свет свечи. Вначале хотелось швырнуть его об угол камина, но он вовремя передумал и просто налил вино. На самом деле он бы предпочел пожрать, но раз было только вино — сойдет и так.
— И ради чего все это? — спросил Олли, при этом решив, что при первом же удобном случае убьет барона д’Экрафа.
— Какой еще договор собрался подписывать д’Экраф?
— При чем тут он? Герцог Лавиньельский и герцог Айджелин собираются разобраться со спорными территориями.
— И твоя смерть или смерть этого Этлина на это как-то повлияют?
— Еще как. Я считаюсь воспитанником герцога Лавиньельского. А этот Этлин числится фаворитом Айджелина.
— А что за спорная территория?
— Сосновый лес.
— Всего лишь! — фыркнул Олли.
— Довольно обширный лес, богатый дичью. И, поскольку постоянно происходят конфликты, страдают деревни по обе стороны. Плюс к этому народ опасается пользоваться дорогой через этот самый лес. Недобираются налоги.
— И причем во всем этом я?
— Ты видел когда-нибудь Этлина?
— Нет, слава богу.
— Когда увидишь, все сам поймешь.
— Что теперь делать с письмом?
— Ничего. Прошка устроит тебя на ночь. Я пойду к герцогу. Утром напишу новое.
***
Ему опять снился тот сон. Будто из темноты тянется рука и становится трудно дышать. Правда, за много лет Олли привык, это уже не пугало, он не просыпался с бешено колотящимся сердцем. Но все равно многое бы отдал, чтобы больше никогда этого не видеть.
Несмотря на дурные сны, утром он выглядел гораздо лучше Рина. Тот сидел за столом и вяло пил какой-то травяной отвар.
— Ты совсем не спал? — поинтересовался Олли.
— Спал. Часа два точно. Не беспокойся, к нужному моменту я буду бодр и свеж.
— Из-за этой травы? — Олли покосился на глиняную кружку, источающую сладкий пар.
— Это обычная ромашка с медом. Хочешь?
— Лучше не надо.
— Мне сказали, граф Этлин уже проснулся. Самое время отнести письмо.
— Какое письмо? — Олли передернул плечами от отвращения. — То самое?
— Нет, конечно.
Рин перебросил ему через стол лист бумаги.
«Примите в подарок любую лошадь из конюшни Густава. Вы справитесь с любой, даже самой строптивой».
— И что, ты купишь ему лошадь? — спросил Олли.
— Куплю.
— Ты знаешь, сколько стоит хорошая лошадь?
— Знаю.
— И это ради куска леса?
— Дело не столько в этом лесе. Тут дело в принципе. Да и вообще.
Рин изобразил рукой что-то неопределенное.
— Политика?
— Да, политика.
Рин забрал письмо и запечатал.
— Тебе пора идти.
Олли забрал конверт, бросил его на пол и чувством наступил сапогом, стараясь, впрочем, не испортить печать.
Рин ничего не сказал, только сильнее сжал пальцы на чашке — так, что побелели ногти.
— Я это письмо вез неделю, — поспешил объяснить Олли, — даже больше недели. Оно не должно выглядеть, как непорочная дева на причастии.
***
Возок во дворе был запряжен четверкой гнедых холеных коней. Едва разглядев герб на дверце, Олли начал искать возможность исчезнуть. Он уже был готов спрятаться за спину Рина, но не тут-то было.
— Олли? Что ты тут делаешь?
— Я здесь присутствую.
— Странно. Я не думала, что герцог Лавиньельский принимает в своем замке всякую нищету.
Прекрасная дама в лазурных одеждах вышла из возка, опираясь на руку стражника. У нее были темно-русые волосы, голубые глаза и статное тело.
— Ты, вероятно, забыла, что все мои деньги забрал твой муженек в качестве приданного. Кстати, а ты здесь зачем?
— Я следую за своим мужем, как и полагается жене, — фыркнула дама.
— Ну и где же твой муж?
— Должен быть где-то здесь. Причем еще вчера. Он так торопился, чтобы не отстать от герцога, даже бросил нас с Абигайль посреди какой-то глуши. Эти недокормленные четвероногие скотины еле-еле переставляли ноги, и мы никак не успевали вслед за всеми. Он, конечно, оставил охрану, каких-то жалких пять человек. На какие лишения я согласилась, когда шла под венец с этим человеком!
— Я и смотрю, моя дорогая, вы перебиваетесь последними медяками.
И тут Олли увидел спутницу прекрасной дамы. Нежное, непорочное, круглолицее создание. Он тут же прикинул, какие у него шансы заполучить эту лилию себе на ночь. Шансы были неплохие, но потом выяснять отношения с сестрой, стоит ли оно того? Конечно, этот нежный бутон сожрут и, возможно, уже сегодня. Но без его участия. А жаль.
— Что ты смотришь? — возмутилась дама. — Немедленно проводи меня к моему мужу!
Рин, который стоял все это время в стороне, наконец,
