в поисках пищи. Они воюют и убивают друг друга. А иначе нельзя? А может, можно? Как узнать? Они никого не просят. Может, знают, что просить некого. Они, по-своему, умны. Но недостаточно “умны” для того, чтобы придумать самим себе заступника, благодетеля и карателя. Они рассчитывают только на себя. Они не понимают, даже умирая от жажды, что можно поднять глаза и руки к небу, бросить в огонь собственное дитя в качестве жертвы, в надежде на дождь, на урожай, на жизнь. Ах, если бы мы понимали, что знают, чувствуют и умеют они. Учились бы и относились бы к ним в очень многих случаях иначе. К сожалению, молчание и непонимание дает на многое право: не спрашивать, не утруждать себя обязанностями.
А Тасик говорил: соборы, минареты, ступы, пирамиды, пагоды – какие разные у людей ценности, предпочтения и представления о прекрасном и важном. Они молятся разным богам, только просят одно и тоже: урожай, дождь, солнце, здоровье и счастье. Все так просто: общность молитв, обращенных к разным богам, а вообще-то к небу, объединяет нас больше, чем навязанные идеи разъединения.
Жду Твоего письма. А потом пойму, насколько было интересно это.
Лизет.
23
Когда-то давно сидела с подружкой в кафе: долго не виделись, разговоры “ лились рекой”. И, конечно же, о детях.
– Сколько ей рассказывала, объясняла, приводила примеры, – грустно сказала она о дочери.
– Выводов не сделала? – спросила я.
– Какие выводы? Кто их вспоминал? Любовь! Ты знаешь, что такое любовь?
– Помню.
– А мне кажется, слушая ее, что я все забыла.
– У женщин такого не бывает.
– Понимаешь, у молодых все как-то не так.
– Как не так?
– Никакой сдержанности, стыдливости, скромности.
– В чем это выражается?
– Все наружу, все сразу, сейчас, сию минуту.
– Не поняла.
– Мы стеснялись, мы долго сближались, пытаясь сначала найти общий язык, общие интересы.
– А они?
– Не понимаю.
– Что – после “здравствуйте” зразу объятия?
– Нет, поцелуи.
– Не называя друг друга по имени?
– Вот этого не знаю.
Не могу сказать, что этот разговор был мне очень интересен. Но у нее так болела душа, в глазах было столько страдания, что я просто не могла не поддержать ее. Она намного младше меня. Мой сын лет на пятнадцать старше ее дочери. У него уже другие отношения. Он приближается к браку. И вообще, мальчик есть мальчик: маме так много не рассказывает. Хотя, при такой материнской реакции не уверена, что дочка открывает душу.
– Понимаешь, все эмоции нараспашку, – продолжала она.
– Не объясняла ей, что женская недоступность часто бывает куда привлекательней доступности?
– Да все ей говорила. В ответ – ты ничего не понимаешь.
– В самом деле, а что ты понимаешь?
Она осунулась еще больше. Моя шутка была некстати.
– Они рано развиваются физически.
– Но это нормально: мы их хорошо кормим, живут в хороших условиях.
– Лиза, что такое хорошие условия? Мягкая постель, теплый дом, много информации?
– Смотря какой.
– Вот-вот. Я ей столько читала, столько рассказывала.
– Не вызвала интереса?
– Да вроде вызвала. Но на каком-то этапе интерес дал крен.
– Какой?
– В сторону чувственности, наверно.
– Но ведь она растет.
– Растет. Растет и развивается не только тело, еще и голова.
– Она перестала развиваться?
– Нет. Только не в ту сторону.
– А ты знаешь, где “та” сторона?
– Знаю.
– Где?
– Заполнение души и мозга, которые говорят, куда идти в жизни дальше.
– Вот так прямо и говорят?
– Ты понимаешь, я столько старалась объяснять ей, что такое жизненные ценности, говорила, что нужно ставит перед собой цели и идти к ним.
– Но можно не дойти.
– Я понимаю. Но выбирая цель, выбираем дорогу.
Я вспомнила: “ Позаботьтесь о ценностях – цели позаботятся о себе сами”. По-моему, это сказал Махатма Ганди. Хорошо сказал. Нечего добавить. А что делать с повзрослевшим телом?
– Видимо, мозги за телом у нее не успевают.
– Они ни кого не успевают.
– Может, в нашем доме слишком рано появился компьютер?
– Но вообще-то, это не плохо. А когда интернет?
– Сразу же.
– Возможно, слишком много информации для неокрепшего мозга?
– Конечно. У всех ее друзей тоже интернет. Обмениваются, хвастаются и еще примеряют к себе.
– Я думаю, что после первого сильного разочарования она опять вернется душой к тебе и будет лучше слышать.
– Это уже произошло.
– Я права?
– Да.
– Как же ты свою малышку успокоила?
– Какая она малышка? Уже столько знает, уже поняла, как умеет душа болеть.
– Но ведь для нас они все равно маленькие. Я подруге напомнила одно старое выражение: не гонись за трамваем и за мужчиной, обернись и ты увидишь, что сзади идет следующий.
25
У меня не выходит из головы лицо на фотографии. Я видела этого человека у Тасика. Точно видела. И вдруг как озарение:
– Чтобы убеждать дураков нужно много времени, – подумав, добавил, – мне жаль тратить на них свое время.
Конечно, это был он! Почему мне так запомнилась эта фраза?
Однажды, не предупреждая, после работы приехала к Анастасу. У меня были ключи от его квартиры. Я застала почти идиллию. В комнате за столом сидел мой Тасик и он. Сидели в креслах и мирно беседовали. Удивительно, но, несмотря на пьянство, в доме всегда чисто убрано, все по местам. Видимо, в часы трезвости все приводилось в порядок. Но самое главное, на столе не было бутылки. Пили кофе. Много. Ужинали, но не пили. Неужели, этот дом посещали и такие знакомые? Я видела “того” мужчину всего один раз. Отрекомендовался: старый знакомый по Дальнему Востоку.
Похоже, я прервала беседу. Тут же мне наливали чай (я не люблю кофе), делали бутерброды. Все с удовольствием и красиво подано.
– Я не вовремя?
– Перестань.
– Я прервала вашу беседу?
– Да, в общем-то, мы обо всем и ни о чем.
И тут же, как будто меня нет, продолжили.
– У тоталитаризма есть простая формула: отрицание ежедневной реальности, как ежедневная необходимость.
– Как здорово, – подумала я, – даже, если он от кого-то это услышал.
– К власти приходят только тщеславные. Помнишь у Гегеля: к власти не приходят те, кто к ней не стремится.
– А каков результат их тщеславия: редко демократия, чаще тоталитаризм.
– Говорят, что демократия – это выпускание пара на определенных этапах истории.
– Но такой пар совсем не плох. А вот то, что с тщеславием не корреспондируется масса человеческих качеств – это настораживает.
– Каких? И как настораживает?
– Например: человеколюбие, жалость, доброта, совесть, честь. Еще продолжить?
– Да и этого хватит. Так что же настораживает?
– Отсутствие чувства ответственности.
– Ты считаешь, это повсеместно?
– Да. Просто
