смотря на меня бусинками глаз.
Я осторожно потрепала пса по лобастой голове. Пусть открытая пасть и виднеющиеся клыки всё ещё не внушали мне доверия, собака ни разу не проявила агрессию и даже не рычала на меня, когда приходилось не очень осторожно тянуть проволоку.
— Ну что, дружок, вот и всё, — я поднялась; коленки жалобно скрипнули, моля о пощаде после долгого сидения на корточках, — может, если ты ничейный, то пойдёшь со мной, а? Всегда хотела собаку.
Пёс замер с открытой пастью.
— Согласно протоколу И-А-990, я уже обладаю Хозяином, — мужской механический голос раздался из его глотки без малейшего движения языка или губ; у собак вообще есть губы?! — Однако ваше предложение весьма своевременно, так что я приму его.
— Ч-что?..
Сзади меня что-то грохнуло. С таким звуком на автосвалках отшвыривают машины, которые никогда уже не станут ничем, кроме ненужного металлолома.
Я обернулась, едва владея собой, и задрожала — уже не от холода. Этот «транспорт» я везде узнаю… про него и документалки снимали, и в новостях показывали с пометкой «бегите, если заметили».
— Предложение принято, — повторил голос, идущий изнутри собаки, — однако, учитывая информацию из протокола И-А-990, я вынужден перевернуть условия. И теперь не я пойду с вами, а вы со мной.
Глава 6. Льюис
В мире, где у каждого второго ребёнка может проявиться какое-то отклонение, — в хорошем смысле, конечно; их сейчас начали называть супер-способностями, — быть обычным человеком становилось совсем не круто.
Не то чтобы простых людей принижали. По крайней мере, не на официальном уровне. Однако в обществе ходили не самые приятные настроения, да и в компанию было тяжеловато влиться, если ты не мог хоть чего-то необычного; мелкие изменения собственной внешности не в счёт.
На этом фоне мягкой повсеместной неприязни образовывались кружки «Нормалей» — так называли себя люди без видимого проявления изменений. У тебя могло быть два или даже три сердца, но, если внешностью ты никак не выделился, то тебе прямой путь к «Нормалям».
Подавляющее большинство супер-злодеев, — около девяноста процентов, — выходили как раз из этих кружков. Согласно официальной статистике, среднее время «существования» злодея — три месяца. Потом плохой парень или сделает что-то, привлекающее внимание к его персоне и заставляющее реагировать супер-героев, или же сам поймёт, что к идущим против общества отношение ещё хуже, чем к «никаким».
Стоит заметить, что «Нормали» выпускали не особенно впечатляющих злодеев. Самое страшное преступление, которое я могла вспомнить, оказалось совершено крайне умным криминальным авторитетом, что едва не уничтожил банковскую систему в нашей стране. И то, там никакого «супер» не было в процессе, человек оказался просто отменным хакером и затаил зло на систему.
Ну в самом деле, как много может сделать обычный человек, если выступает против той же Гвен Страйк с её лазерным зрением, полётами и непробиваемой кожей?
И тем опаснее всем казался Льюис.
Никто не знал, когда он появился, где родился, сколько ему лет. Казалось, что Льюис был всегда: особо ушлые искатели находили упоминания о нём в каких-то древних, ещё бумажных книгах. И то было непонятно: это совпадение, что герой старых рассказов выглядит так же, как наш непобедимый злодей, или же дело в чём-то другом, более мистическом?
В век технологий и электроники Льюис был как чёрное пятно. Клякса, капнувшая на тончайшие микросхемы, из-за чего вся система засбоила и принялась сверкать яркими искрами.
Информации про Льюиса оказалось несправедливо мало. Мы знали, как он выглядит: высокий мужчина с тёмными волосами средней длины, с чёрными глазами, прямым носом и тонкими губами. Острые скулы, слегка вытянутое лицо, густые чёрные брови домиком. Кожа светлая, но не до болезненности.
Носил Льюис разную одежду; не брезговал обычными медицинскими масками, чтобы скрыть лицо, и толстовками с капюшоном. Он не боялся властей и спокойно мог прогуляться по центру нашей столицы, не привлекая внимания ни камер, ни полиции. Льюис умел вести себя по-разному, если того требовала ситуация. Однако когда он был собой — о, это был образец вежливости, хороших манер и прекрасного воспитания. Каждая девушка так или иначе задумывалась о том, что её будущий муж должен быть похож на Льюиса, хотя бы капельку.
Можно сказать, что он в каком-то смысле задавал тон и поддерживал уровень хороших манер среди населения. Флёр загадочности и тайны, рождённый из облика и привычки говорить тихо, только поддерживал популярность Льюиса на запредельно высоких отметках.
И всё же, он был злодеем. Который раз за разом разбивал в пух и прах не только Сверхчеловека с его командой, но и Гвен, и армию, и всех вместе взятых.
Льюис появлялся, делал, что ему нужно, а после растворялся в сумерках. Не оставлял за собой ни следа, ни понимания, чего же он хотел своими действиями добиться.
Он частенько нападал на Сверхчеловека, при этом обычно подгадывая моменты, когда мой неверный супруг или отходил от сложного боя, или, напротив, находится в затяжном бою. Если же Льюис видел, что Сверхчеловек в хорошей форме, то натравливал на него своих миньонов. Раньше это были роботы всех возможных форм и видов, а в последнее время присоединились зелёные слизеобразные существа, которых можно было бить до посинения абсолютно без какой-либо пользы.
Льюис никогда не вступал в бой самостоятельно, так что общество быстренько отнесло его к группе «Нормалей», на чём и успокоилось. Мне всё же казалось, что у него был какой-то подарок от генома; не может быть, чтобы его не было, потому что Льюис представлялся мне исключительно умным человеком. Намного умнее, чем все из моего окружения!
Вот где мир на мозг не поскупился, если так подумать.
Последнее, что общество знало о Льюисе — он всегда путешествовал на одном и том же транспорте. Это была чёрная незапряжённая карета, напоминающая о старинных балах, давней роскоши и сословном разделении общества. Как-то остановить карету пытались в своё время и герои, и полиция: без толку что в первом, что во втором случае. Если же Льюис в своей кибитке успевал подняться в небо, — да, карета летала, причём очень быстро, — то становился недостижимой целью даже для ПВО. Магия? Или же просто технологии?
Никто не знал.
Единственный минус в этой карете — она очень громко приземлялась и требовала для этого более или менее ровной поверхности. Поле со всеми его выбоинами, к примеру, отлично подошло.
— Я никуда не пойду, — пробормотала я, не зная, в какую сторону мне отступать.
Сзади стояла та самая кибитка, про которую в детстве рассказывали
