по тому, что вы, мэ-эм, не упоминали о пятнах крови, можно расслабиться.
— А если лапу перетянет? А потом её ампутируют?! Вы же только недавно…
Диспетчер Лу хмыкнул.
— Ну, вы можете попробовать освободить животное самостоятельно.
До того, как я успела хоть что-то ответить, парень добавил:
— Хорошего утра, мэ-эм, — после чего сразу же сбросил звонок.
Я посмотрела на свой телефон, как на предателя, хотя гаджет был вообще ни при чём. Почему-то мне казалось, что дело не в «субординации», низкой зарплате или регламенте действий, а в банальной лени диспетчера Лу и в его нежелании работать.
— Урод, — прошипела я трубке. — И что мне теперь…
Собака ещё раз заскулила, привлекая внимание. Я села на корточки, устало растирая лицо. Ну всё. Хватит.
Когда я отняла руки, то увидела, что весь «атакующий» мейк остался на ладонях.
— Да твою мать…
Мне вторил грустный тихий вздох.
Собака на самом деле не выглядела опасной, если так подумать. Ни оскаленных клыков, ни вздыбленной шерсти. Да и много ли пёс мог сделать, если учитывать, что все его четыре лапы были перевиты жёлтой проволокой? Так, что животное не могло не то что встать — хотя бы сесть.
Стоило ли мне…
Как никогда я пожалела, что захотела остаться одна и прогнала от себя Гвен. Вот Чудо-Девочка не задумывалась бы над тем, стоит ей что-то делать или же нет; Страйк вообще была простой и лёгкой на решения. Действовала Гвиневра всегда исключительно исходя из собственного настроения, и в большинстве случаев это играло ей на руку.
— Окей. Хо-ро-шо. Ты, — я обратилась к псу; тот, уловив, что я говорю с ним, активнее заработал хвостом. — Я к тебе подойду. Хорошо, подойду. Но только один кусь… только одно резкое движение… честное слово, я тебе обещаю, что сразу же развернусь и уйду отсюда так быстро, что ты и моргнуть не успеешь! Ясно тебе?
Собака вывалила розовый язык и тяжело задышала. Хвост продолжал бить по сорнякам и земле, поднимая крошечное сухое облачко пыли.
— Только одно движение, и ты будешь ждать три часа, прежде чем приедут из службы отлова! — пригрозила я ещё раз, поднимаясь и начиная медленно приближаться к собаке. — Только одно!..
Геном, почему ты мне не отвесил неуязвимости или супер-силы? Почему не дал мне возможность летать или понимать животных?
Да почему хотя бы мозгов не отсыпал?
Слабоумие, доброта и отвага — вот и всё, что двигало мною в этот момент! Иначе объяснить, почему я приближалась к потенциально опасному зверю я не могла.
Пёс не зарычал ни через метр моего приближения, ни через два. Последние сто сантиметров я преодолевала, кажется, по одному, потому что взгляд мой то и дело цеплялся за острые мелкие клыки животного. Зубы я его видела из-за того, что пёс так и не закрыл пасть, продолжая тяжело дышать.
В какой-то момент собака, очевидно утомившись, положила голову на землю и закрыла глаза. Не знаю, чем думал диспетчер Лу, а три названных часа пёс точно не пережил бы. Может, у него было обезвоживание, может, какие-то внутренние травмы — не так важно, на самом деле. Главное, что счёт действительно шёл на минуты.
Или Лу специально поставил три часа? Что делала служба, когда им попадалось какое-то животное? Может, они просто не хотели возиться с документацией, раз там всё так плохо? Вот и дали три часа псинке, чтобы…
Отвратительно.
Не знаю, было ли моё предположение верным, однако оно испортило мне настроение, — казалось бы, куда больше, учитывая все события за день, — и прибавило уверенности. Я сделала несколько последних шагов к псу и опустилась рядом с животным на корточки, всматриваясь в узлы проволоки.
Пёс даже голову не поднял. Бедняга.
Опасения мои насчёт передавливания лап были вполне обоснованными: я видела, как жёлтая проволока впивается в короткую шерсть. Если бы мне перетянуло руки настолько сильно, вряд ли я бы чувствовала пальцы и после пяти минут. Сколько же здесь лежал этот пёс — неизвестно.
А диспетчер Лу ему ещё дополнительные три часа назначил. Умник.
— Так, ладно, — я осторожно поддела пальцами проволоку и, не увидев никакой реакции от собаки, легонько дёрнула, проверяя силу натяжения. — Ладно. Эм…
У меня, естественно, с собой не было ничего колюще-режущего; невольно я пожалела, что не купила в маркете тот нож, который чуть было не лишил меня пальца. Вот он бы сейчас очень пригодился.
Единственное, что могло мне более или менее подойти — кромка ключа от дома. Ею я и попыталась перерезать проволоку. В принципе, вышло неплохо, но очень уж медленно: провозилась я минуты три, а поддались только две «нити» на лапах собаки.
Пёс посматривал в мою сторону, продолжал тяжело дышать и вяло мотал хвостом. Я вздохнула поглубже, как перед погружением в воду, и принялась черкать ключом по проволоке, стараясь не думать о том, что будет дальше.
Мысли-то всё равно в голову лезли. Ну, допустим, я всё-таки освобожу собаку, даже без помощи службы по отлову, которые ещё неизвестно когда почтят нас своим присутствием. А потом что? Забрать пса с собой домой? Не думаю, что Анхелл обрадуется, всё же мы одно жилое пространство делим, а я никогда не замечала за мужем особой любви к животным…
Хотя, если посмотреть с другой стороны — а не пошёл бы Анхелл нахрен? Почему я должна продолжать думать о его комфорте? Особенно после нашего ночного разговора, где внезапно выяснилось, что этот свех-придурок считает меня кем-то вроде отсталой инфузории, раз я не обладаю какими-то супер-способностями; и, конечно же, после того, как я узнала про его «измену без измены» от Чудо-Девочки. По-моему и этих двух причин вполне достаточно, чтобы Анхелл вылетел из моей жизни, как мяч с поля для бейсбола после хорошей подачи.
Вернувшаяся головная боль придала мне сил; всегда знала, что злость, если её верно использовать, отлично подпитывает любую деятельность.
Не знаю, за сколько я разобралась с проволокой на собачьих лапах, но небо потихоньку начинало светлеть. Из-за резких движений и прикладываемых усилий я не только согрелась, но ещё и вспотеть успела, и теперь холодный воздух скорее приносил облегчение. Тем не менее, я понимала, что спустя где-то четверть часа я вполне могу подхватить простуду, если не найду себе какое-нибудь тёплое укрытие.
Собака несмело попыталась подняться на лапы. С первого раза у неё это не вышло, зато со второго — вполне. Зверь встряхнулся, обдав меня пылью и мелкими комочками грязи, после чего сел на задницу, преданно
