столько же времени историк потратил на сочинение отчёта по своей работе за последнюю неделю – чтобы было что предъявить, если вдруг затребуют результаты. Закончив, Этингер покинул смотровую и направился к выходу. В вестибюле он остановился и, сделав вид, что решил почитать новости на коммуникаторе, уселся в кресло.
Ждать пришлось долго – больше часа. Сотрудники, жившие вне комплекса, потянулись домой. Рун тайком поглядывал на них и тут же снова утыкался в голограмму коммуникатора. На него тоже странно смотрели, но в этом скорее была заслуга техники позапрошлого поколения, чем необычного поведения – люди с имплантами могли вовсе остановиться прямо посреди улицы, глядя в пустоту, пока осмысливали последнюю скачанную информацию или отвечали на ментальный “звонок”.
Наконец, спустя полсотни человек и два десятка прочитанных статей, из лифта вышла та, кого Рун в действительности ждал. Амина заметила старого знакомого, но, очевидно, решила не отрывать его от занятия – хоть оно и было насквозь притворным. Этингер дождался, пока она выйдет, встал, потянулся и тоже пошёл к двери.
На улице он окликнул айтишницу; та обернулась и подождала, пока Рун её нагонит. Он точно знал, что говорить и как говорить – их разговор был расписан по пунктам. Однако когда он приблизился и столкнулся с выжидающим взглядом тёмных глаз, случилось странное: слова, которые историк вращал в голове во время сидения в вестибюле, вдруг завязались узлом и застряли где-то на пути к голосовым связкам. Пауза грозила стать неловкой, поэтому Этингер решил сказать хоть что-то.
– Уже домой? – ляпнул он и тут же дал себе мысленный подзатыльник за столь очевидный вопрос.
– Нет, – будничным тоном отозвалась Канзи. – Топиться.
Рун улыбнулся шутке и несколько расслабился.
– Что-то случилось?
– Случилось “надоело”. Устала я, Руннигер.
– Да, есть такое.
Они, не сговариваясь, прогулочным шагом двинулись к мосту.
– Правила работы после взлома ужесточили, – продолжала Амина тем же ленивым тоном. – Формальностей стало больше на порядок. Ещё эта слежка повсюду… напрягает.
Этингер с опаской оглянулся на здание фермы, от которого они отошли недостаточно далеко для таких разговоров.
– Не переживай, – сказала Канзи, уловив это его движение. – Они знают, что мы знаем о слежке. Это вполне логично. Только так они могут убедиться в нашей непричастности.
Рун снова усмехнулся, распробовав иронию. Он только сейчас восстановил в голове план разговора и незамедлительно озвучил первый пункт:
– Слышала? Говорят, в “Миллениуме” работает шпион.
– Да-а-а, и то, что им чуть не стал наш руководитель – тоже. Из-за него-то и переполох такой.
– Есть идеи, кто это может быть? – историк спрятал настороженность за очередной улыбкой.
Амина повернулась к нему и задумчиво прищурилась.
– Неужели, ты?
– Я?! – опешил Рун и добавил осуждающе: – Очень смешно!
– Да ладно тебе, – отмахнулась хакерша. – Сам небось тоже на меня подумал.
“Это потому что ты сама мне призналась, что хакнула “Миллениум”!” – чуть было не выкрикнул историк, но вовремя понял, что его заносит, и попытался говорить так же безучастно, как собеседница.
– Мне есть чем оправдаться, – заметил он сдержанно. – Ведь шпион обладает исключительными знаниями в твоей профессии, раз смог взломать нашу базу.
На этот раз Амина посмотрела на него так, что Рун понял: не опасайся она слежки, прибила бы наглеца на месте.
– Какое счастье, что я не единственный айти-специалист в Солнечной, – почти прошипела она, но тут же её лицо приобрело лукавое выражение. – Вот мне очень не нравится, что из-за какого-то гада за мной везде следят. Поскорее бы они его поймали.
– Это точно, – вздохнул Этингер.
Он прекрасно понимал, что поимка Синклера не решит их проблем, потому что тот легко докажет, что не взламывал “Миллениум”, и охота за хакером продолжится.
– Если они не поймают его в ближайшее время, я скажу службе безопасности, что это ты шпион. А то уже никаких сил нет.
Этингер медленно повернулся, как бы говоря: “Я не ослышался?”
– Когда я успел тебе так надоесть?
– Вчера, когда вёл себя как бука, – Канзи скорчила злую рожицу. – А сегодня сам намекаешь на то, что шпион!
Она показала Руну язык, и тот, глядя на неё, подумал: “Бестия. Как есть бестия”.
– Дорогуша, – сказал он с самой сальной улыбкой, на какую был способен, – даже если бы это было правдой – а это не так – у меня будет больше шансов обличить тебя в шпионаже. Хотя бы потому, что я – гуманитарий.
– Да ну тебя, – Амина разочарованно отмахнулась. – Бука.
Какое-то время они шли молча.
– За вчерашнее извини, – сказал Рун совершенно серьёзно. – На меня тоже всё это давит, и…
– А, не объясняй. Я понимаю. Как-то не особо получается радоваться жизни, когда не можешь остаться наедине с собой ни на минуту.
Этингер с благодарностью кивнул и не стал продолжать.
День клонился к закату, так что тени Руна и Амины походили на силуэты двух тощих инопланетян – один длиннее другого. Установившаяся вечерняя тишь располагала к неспешной прогулке, навевая благостную истому, но у историка была ещё одна причина не торопиться домой. Она шла рядом с Этингером, не ускоряя шага, и задумчиво глядела на гипертрофированную походку своего тёмного продолжения. Рун смотрел на неё и думал: кем бы она ни была, это не имеет значения. Ведь она – такая, именно такая, здесь и сейчас. Настоящая. А всё остальное – какая разница?
– Хочу на орбитальный курорт, – вдруг сказала Амина. – На месяцок. А лучше – на два, чтобы с запасом.
– Я слышал, после него очень трудно возвращаться на Землю.
– Это уж точно.
– Ты там была?
– Пару раз.
Рун присвистнул.
– Неплохо же ты зарабатываешь.
Канзи вяло улыбнулась и развела руками – мол, чем богаты, тем и рады.
– И почему же так тяжело лететь домой? – спросил Рун с искренним любопытством.
Он никогда не покидал Землю.
– А потому что не хочется. Ты туда прилетаешь, как в будущее. Или даже нет – как будто в другое измерение, – Амина помолчала, тщательно подбирая слова. – Как в другой мир, где всё было, есть и будет хорошо, правильно, приятно. Никуда не хочется спешить, да и незачем – повсюду светло, тепло, красиво. Его не зря называют “Эдем”, там и вправду сущий рай. Но самое удивительное – это наблюдать Землю со стороны. Постепенно тебя перестаёт волновать то, что на ней происходит или происходило, ты как будто находишься в стороне от человечества и просто наблюдаешь за всем извне. Там ты понимаешь, что Земля – это парящий в пустоте Бог, который создал и по сей день поддерживает жизнь целого мира. Ты смотришь на Бога и
