В 1783 году принцу исполнился 21 год, он получил от парламента 60 тысяч фунтов на уплату долгов и годовой доход в 50 тысяч. Но такие весомые суммы для человека его вкусов были каплей в море. Он сделал своей резиденцией особняк Карлтон-хаус и поставил его содержание на такую широкую ногу, что на это не хватило бы и сокровищ Креза. Одни только конюшни поглощали 30 тысяч в год; все лакеи должны были быть непременно рослыми и статными, а грумы – крошечными, как обезьянки. Туалеты принца были безупречного покроя и исполнения, весь интерьер – самого изысканного вкуса. Теперь одной из его обязанностей стало появление в высшем свете, и оказалось, что там имеется достаточное количество дам, не только вполне достойных его внимания, но и жаждущих обратить на себя это внимание. Одной из первых любовниц принца, впоследствии поддерживавшей с ним дружбу до самой смерти, стала леди Элизабет Лэм, виконтесса Мельбурн (1751-1818).
Принц Уэльский и дамы большого света
Она была дочерью провинциального баронета из Йоркшира и получила неплохое домашнее образование. Невзирая на молодость, Элизабет уже с младых ногтей проявила такую практичность и знание человеческой психологии, которые впоследствии сделали ее одной из самых влиятельных политических особ лондонского общества. В 18 лет она вышла замуж за сэра Пенистона Лэма, переехала в Лондон и стала видной фигурой среди сторонников вигов. Элизабет не обращала никакого внимания на неверность мужа, как, впрочем, и он на похождения жены, которые та старалась как можно тщательнее скрывать. Она была блестящей собеседницей, совершенно равноправным партнером для политиков.
Не будем погружаться здесь в описание ее романов, достаточно будет сказать, что из 8 рожденных ею детей лишь первенец мог быть с уверенностью назван сыном сэра Пенистона Лэма. Все поступки, совершались Элизабет исключительно в интересах семьи и для повышения статуса таковой, поначалу недостаточно высокого для непоколебимого положения в высшем свете. В 1782 году, посещая своего старшего сына Пенистона в аристократическом колледже Итон, она познакомилась с принцем Уэльским. Начался непродолжительный роман и продолжительная дружба. Считается, что именно он зачал ее четвертого сына Джорджа, крестным отцом которого с удовольствием стал. Глава семьи также вкусил от этой склонности принца к его супруге, получив должность камергера и титул лорда Мельбурна.
Особенно много сил положила леди Мельбурн на карьеру сыновей, из которых Уильям дорос до премьер-министра Великобритании, а Фредерик стал весьма успешным дипломатом. Она дала согласие на женитьбу своего сына на ненавистной ей дочери графини Бессборо, поскольку это повышало статус семьи, чье провинциальное прошлое еще не было предано забвению в высшем свете. Сын Уильям называл мать «самой дальновидной женщиной, которую ему доводилось когда-либо знать», хотя детям причиняло боль ее прошлое. По ее стопам пошла дочь Эмили (1787-1869), также ставшая хозяйкой влиятельного политического салона. Некоторое время эта пленительная молодая женщина состояла любовницей посла Российской империи в Великобритании графа Поццо ди Борго. Характерно, что на смертном одре леди Мельбурн просила свою дочь Эмили хранить верность не своему бесцветному мужу, лорду Кауперу, а любовнику, известному политику лорду Пальмерстону (1784-1865). Дочь последовала ее завету, и после смерти мужа, уже в преклонном возрасте, они с Пальмерстоном вступили в брак.
Хотя принц был весьма увлечен леди Мельбурн и просиживал у нее в особняке до четырех утра, это не помешало его краткому роману с прекрасной графиней Кристианой фон Харденберг (1759-1793), женой советника ганноверского короля. Граф надеялся получить пост ганноверского посланника в Великобритании, с каковой целью и прибыл в Лондон. Принц увидел графиню во дворце на карточной игре у матери, королевы Шарлотты. Он тут же воспылал к ней неукротимой страстью, графиня для приличия оказала слабое сопротивление, но уступила и начала подговаривать его «бежать с ней». Об увлечении принца пронюхали газеты, разразился скандал. Королева Шарлотта настояла, чтобы графа фон Харденберга отправили обратно в Ганновер. Там графиня Кристиана вступила в связь с младшим братом принца, Фредериком, обучавшимся вместе с остальными братьями в Гёттингенском университете. Все это привело к тому, что возмущенный муж развелся с ней, покинул ганноверскую службу и впоследствии сделал карьеру в королевстве Пруссия, где вырос до премьер-министра.
Принц тем временем продолжал увлекаться женщинами. Одно время он волочился за Августой Кэмпбелл, дочерью герцога Аргайла, одной из восходящих звезд лондонского света. Он даже подарил ей ценное бриллиантовое колье, но, вопреки ожиданиям родителей, не сопроводил его предложением руки и сердца. Мать барышни сочла такое отношение неприличным и постаралась положить конец ухаживаниям королевского сына. Несмотря на то, что у девушки было много поклонников, речь о законном браке по какому-то странному стечению обстоятельств никто не заводил, и в возрасте 28 лет Августа сбежала с костюмированного бала с генералом Генри Мордаунтом Клейверингом (1759-1850), мотом и картежником. Они обвенчались в маскарадных костюмах, но Августа впоследствии всю жизнь сожалела об этом опрометчивом шаге. После рождения трех сыновей и дочери супруги перешли на раздельное проживание.
Можно привести еще несколько примеров увлечений влюбчивого принца, например, исключительно недалекой и малообразованной Шарлоттой Фортескью, которая, однако, пробудила в нем привязанность к курортному городку Брайтону. Впоследствии именно Брайтон стал местом его основного проживания и по этой причине сильно прибавил в своей популярности. К 1782-85 годам относится связь Джорджа со скандально известной герцогиней Девонширской. Но в 1785 году произошло событие, не прошедшее бесследно в бурной личной жизни принца: он встретил женщину своей судьбы, Марию Фицгерберт (1756-1837).
Роковая привязанность
Мария-Анна родилась в большом небогатом, но добропорядочном дворянском семействе Смайт католического вероисповедания. Дед ее был баронетом из Шропшира, мать состояла в родстве с графом Сефтоном. Когда девочке исполнилось шесть лет, ее отдали на воспитание в католический монастырь во Франции. Мария была бесприданницей, но ее пригожая внешность и достойное воспитание быстро помогли ей в 1775 году обрести мужа в лице состоятельного землевладельца Уэлда, на 16 лет старше нее. Была ли она счастлива с ним – Бог весть, вряд ли даже успела свыкнуться с положением замужней дамы и хозяйки импозантного замка Лалворт. Всего через три месяца после свадьбы супруг упал с лошади и разбился насмерть. Он даже не успел позаботиться о том, чтобы упомянуть юную вдову в завещании. Все имущество отошло племяннику, а Мария осталась буквально на бобах. Ей пришлось очень тяжело, ибо родная семья сочла ее отрезанным ломтем, а новые родственники не полагали себя связанными какими-либо обязательствами по отношению к ней.
Тем не менее в 1778 году она вновь пошла под венец, на сей раз с Томасом Фицгербертом из Шропшира, старше ее на 10 лет. Невезение продолжало преследовать Марию: родившийся сын умер во младенчестве, а муж скончался от ран, полученных во время антикатолических бунтов в 1780 году, – исповедовать папистскую веру в государстве воинствующего англиканства было нелегко. На сей раз Фицгерберт все-таки успел проявить заботу о жене, завещав ей особняк в престижном лондонском районе Мэйфэр и тысячу фунтов годового дохода. Став независимой, Мария могла теперь вести такой образ жизни, какой ей заблагорассудится. О ней немедленно вспомнили аристократические родственники, и, по легенде, именно в ложе графини Сефтон принц Уэльский впервые увидел Марию и, как всегда, безумно воспылал к ней страстью с первого взгляда.
