В ту пору существовали две парламентских партии, вигов и тори, чья заклятая вражда друг с другом не знала границ. Тори были незыблемыми сторонниками прерогативы королевской власти и не допускали никаких ее ущемлений. Виги же выступали за ограничение королевской власти и расширение полномочий парламента. Политика пронизывала буквально все поры общественной жизни. В Лондоне существовали кофейни вигов и тори; по свидетельству писателя Даниэля Дефо, «виг больше не пойдет в „Дерево какао“ или „Оузинду“, точно так же как тори не увидишь в кофейне при Сент-Джеймсском дворце». Тетка одного из учеников аристократической школы вспоминала, что «в Итоне школа разделилась на вигов и тори» и юнцы смертным боем лупили друг друга именно на основании политических расхождений во взглядах. После посещения родного Дублина в июне 1706 года Джонатан Свифт жаловался: «Виги и тори испортили все, что было переносимо здесь, вмешиваясь в частную дружбу и беседы, и разрушив и то, и другое».
Не имевшие права голоса женщины также не оставались в стороне. Вдова английского дипломата сообщала курфюрстине Софии Ганноверской, что «наши женщины совершенно так же деятельны, как и мужчины, но более резки в выражениях». Не скрывая своей партийной приверженности, дамы украшали отличительными знаками партий свои туалеты и аксессуары к ним, а также лепили модные мушки «на стороне вигов или тори своего лица».
Принц Уэльский стремился оторваться от родителей, пытавшихся держать его в строгости, и примкнул к Фоксу и окружавшим его молодым политикам. Таким образом Джордж ближе познакомился с Элизабет и принялся всеми путями добиваться ее благосклонности. Они начали встречаться, но тут вмешалась Мэри Робинсон, пытавшаяся вернуть любовника под свое крылышко. За описание схватки двух дам с наслаждением взялись газеты, причем Элизабет проправительственная пресса была намерена сжить со света за ее связи с оппозиционной партией. Тем временем куртизанка выяснила, что принц не собирается, да и не в состоянии обеспечивать ей тот уровень жизни, к которому она привыкла. Через несколько месяцев Элизабет решила порвать связь с ним, но, дабы не нанести оскорбления будущему королю, отправилась развеяться в путешествие по Европе, а когда вернулась, партия вигов пришла к власти и Фокс стал министром иностранных дел.
Дабы покончить с биографией Элизабет Армистед, следует сказать, что после десятилетия совершенно бескорыстной дружбы она вступила в связь с Фоксом и в 1795 году вышла за него замуж, причем по его настоянию. Куртизанка прекрасно осознавала, что подобный брак пойдет в ущерб престижу политика в обществе. Она без колебаний отказалась от своих дорогостоящих привычек, пара вела совершенной простой образ жизни. Фокс был необыкновенно привязан к ней, уверяя своих друзей:
– Она является утешением для меня в любом несчастье и побуждает вдвойне наслаждаться каждым приятным обстоятельством жизни.
Когда Фокс вторично стал министром иностранных дел, Элизабет выполняла свои светские обязанности с таким достоинством, что ее апломб заставил замолчать всех ее критиков.
В 1806 году Фокс скончался, и вдове положили пенсию в 1200 фунтов, чего, кстати сказать, не смогла добиться за оказанные государству ценные услуги во время наполеоновских войн пресловутая леди Гамильтон. В 1823 году бывший любовник Элизабет, ставший королем Георгом IV, назначил ей еще одну пенсию в 500 фунтов, пользование которой было продлено его братом Вильгельмом, а затем племянницей, королевой Викторией. Элизабет деятельно занималась благотворительностью и скончалась, немного не дожив до своего 92-го года рождения, окруженная всеобщим уважением.
Но вернемся к молодым годам принца. После того, как Элизабет отбыла в путешествие на континент, принцу не захотелось покидать пленительный мир куртизанок, всегда жизнерадостных и влекущих. Тем более что его увлекла одна из наиболее ярких представительниц полусвета той эпохи, Грейс Эллиот (1754-1823). Эта шотландка, дочь известного эдинбургского адвоката Хью Дэлримпла, в детстве воспитывалась поначалу дедушкой и бабушкой, поскольку родители после ее рождения расстались. Далее ее отдали на обучение во французский монастырь, а по возвращении отец ввел ее в эдинбургское общество, где барышня своей красотой привлекла внимание известного доктора Джона Эллиота, вдвое старше ее. Они сочетались браком и переехали в Лондон. Там Грейс весьма быстро изменила мужу с лордом Валентиа.
Почтенный доктор нанял частного детектива, доказал факт измены, на основании какового получил развод, а лорду вчинил иск на 12 тысяч фунтов. Репутация молодой женщины была безвозвратно погублена, единственный ребенок умер еще раньше, и ей оставался один путь: избрать поприще дам легкого поведения, получив известность под прозвищем «Долговязая Дэлли28». Ее взял на содержание лорд Чолмондли, заказавший выдающемуся английскому портретисту Томасу Гейнсборо два ее портрета. В 1782 году у Грейс был короткий роман с принцем Уэльским, результатом которого стало рождение дочери, одного из первых бастардов принца. Как бы в подтверждение счастливая мать окрестила ребенка именами, имевшими хождение в ганноверской династии: Джорджина Августа Фредерика. Поначалу принц вроде бы признал девочку. Однако когда малютку показали ему, он весьма удивился, поскольку кожа ребенка была довольно смуглой. На сей раз Джордж резонно усомнился в своем отцовстве:
– Дабы убедить меня, что сие есть моя дочь, надо сперва доказать, что черное суть белое, – и больше уже никогда не проявлял подобного легкомыслия в отношении предъявляемых ему младенцев.
Кандидатов на роль отца оказалось трое, но вырастил ее лорд Чолмондли. Тем не менее принц оказал Грейс огромную услугу. В 1784 году он представил куртизанку герцогу Орлеанскому, представителю младшей линии королевской династии Бурбонов и одному из самых богатых людей Франции. Тот был завзятым англоманом, в своем главном имении во Франции завел чисто британские порядки и полностью английский штат прислуги. Герцог также был не промах по части женщин, имея одновременно нескольких любовниц. Для соблюдения завершенности стиля он решил обзавестись и британской метрессой, а потому в 1784 году Грейс окончательно обосновалась во Франции. Герцог пожаловал ей дом в Париже и имение в Медоне, к югу от столицы. Куртизанка не терялась и одновременно вступила в связь с герцогом Фиц-Джеймсом, потомком побочного сына английского короля Иакова II, и принцем де Конде.
Ей выпало пережить все перипетии Великой французской революции, которые она описала в своем дневнике, изданном уже после ее смерти. Хотя принц Орлеанский выказывал чисто республиканские симпатии и приветствовал революцию, Грейс придерживалась монархических взглядов. Неудивительно, что она активно помогала преследуемым аристократам, переправляла их за границу, поддерживала тайную переписку контрреволюционеров в Париже с находившимися в изгнании в Кобленце и Бельгии членами королевской семьи, шпионила в пользу правительства Великобритании. Герцога Орлеанского, проголосовавшего за казнь Людовика ХVI, казнили на гильотине, а его любовнице пришлось пройти через заключение в нескольких тюрьмах, откуда она вышла лишь по окончании Террора.
