Ванная комната в многоквартирном доме – это вообще... официально разрешенная общественная прослушка.
Потом я плакала всю ночь во сне, а Эрнесто – такой невообразимо красивый и притягательный - стоял у какого-то огромного окна в старинном готическом замке и, сцепив руки за спиной, холодно наблюдал с высоты, как я ухожу от него по дороге всё дальше и дальше... Проснулась я от собственных всхлипов и вся разбитая. Села на кровати, всё еще разрываясь от жгучих чувств, что испытывала во сне, но не успела посмотреть на прикроватные часы, как пришло сообщение от Эрнесто, мол, если мне не нужно в офис, то сегодня я могу не приходить, а вместо этого готовиться к поездке и собирать вещи. И в конце была самая страшная приписка:
«Поездку перенесли, так что придется вылетать раньше оговоренного срока. Но так даже лучше. Лёшу не могу прислать – у него послезавтра аншлаг: сплошные разъезды. Поэтому заеду за вами сам, на такси, в пять часов вечера».
Лучше? Да о чем он?
Соврать тому, кто стал так мил сердцу, попытаться выкрасть у него документы, предать... Я не представляла, как с этим жить потом, если уже сейчас было невозможно смотреть на себя в зеркало. И я уже пятьсот раз прокляла час, когда согласилась на встречу с Петровичем!
Но в первую очередь нужно подумать о своей семье, о родных... а не о том, что обо мне подумает мужчина, который... вообще-то женат. Но разве дело только в нем? Меня заставляют делать то, на что я никогда бы не решилась. Здесь вопрос во мне, в моей совести, в моей душе, а не в том, что подумают обо мне другие люди, в том числе моя семья, которую я – удивительное дело! – почему-то тоже не могу предать. Что я скажу матери, как посмотрю ей в глаза, если с сестрой что-то случится по моей вине?.. Я должна молчать, ничего не говорить Эрнесто, не открывать тайну, никому не жаловаться, не сообщать в правоохранительные органы... Мне совершенно не верилось, что со мной такое происходит в реальности. Успокаивало только заверение Петровича в том, что ничего противозаконного он мне не предлагает. Ему просто нужно взглянуть на документы. Что в них - он мне не сообщил, но мне и не нужно это знать. Сделаю, как он просит, получу деньги и уеду куда-нибудь в банановую республику... заливать водкой испачканную совесть и загубленную жизнь.
Не найти мне любовь, не для меня она придумана, а для всех остальных – умных-разумных, опытных, щедрых душой и телом. А я скупая на любовь, как выразился один психолог, закрытая, обиженная на весь свет...
Чем я занималась весь последний год? А, так, ерундой. Всего лишь пыталась начать жить заново, как и все остальные люди, пыталась найти пресловутую любовь, что прячется от меня, точно от самого страшного зверя.
Я даже составила себе этот глупый список, где вскоре вычеркнула пункт «замуж за босса», потому что он... Боже мой, ну почему именно Эрнесто так запал мне в сердце?! Да что ж с моими глазами, почему они не хотят поискать любовь в другом месте?!!
- Какая любовь, нахрен?! – в сердцах выругалась я, стоя в ванной комнате и с остервенением смотря в зеркало. – Он женат! И ему плевать на тебя!
- И верно, детка, - послышалось откуда-то, – нахрен такого! Другие есть – холостые. Я, кстати, на пятом живу. А ты откуда? Да не дрефь, ответь! Ты только скажи, и я мигом у тебя буду, сразу про своего женатика забудешь.
Я замолчала, покраснев до кончиков волос, и выдавила почти весь тюбик зубной пасты на щетку.
Не знаю, как я раньше ходила по магазинам и мечтала, что когда-нибудь у меня появится возможность покупать себе любые наряды, обувь, драгоценности... Теперь же, покупая вещи на полученные от Петровича деньги, я не испытывала ничего, кроме отвращения и стыда. Мне казалось, что у меня на лбу всё написано: «Воровка, предательница и преступница».
С большими деньгами, со всеми этими покупками, пакетами и коробочками, я безошибочно чувствовала себя «на дне», прекрасно представляя, как всё это будет использовано в ближайшем будущем. Решив, что сразу же после выполнения своих обязательств сожгу все эти вещи, купленные на деньги ненавистного Петровича, я скрутила нервы в кулак и заставила себя обойти все самые дорогие бутики в городе. Таксист, что возил меня весь день по городу, подумал, что я – жена какого-то олигарха.
- Обновляете гардероб? – в который раз помогая мне с покупками, удивлялся он.
- Да, что-то вроде того, - улыбнулась я, уже не зная, куда скрыться от его ошарашенных и осуждающих взглядов.
- Никогда не видел, чтобы столько вещей покупали за один раз.
- Бывает и такое.
- Меняете имидж?
- Приходится. Сильно похудела, - попыталась отделаться я.
- Хотел бы я так... «похудеть»... Да спонсора не найдется, – крякнул мужчина и, больше не сказав ни слова, довез меня до дома, где злобно выбросил из багажника все мои вещи, не пожелав помочь поднять их на этаж.
На следующий день я была вся не своя и уже к трем часам дня выставила чемодан с сумкой в прихожей, а сама принялась наматывать круги по квартире, ежеминутно всматриваясь в стрелки на часах.
«Может, поговорить с ним в машине? – мучилась я. – А если прослушка через мой телефон, даже когда он в выключенном состоянии? Тогда, может, мне написать ему письмо?».
Что я и сделала. Чистосердечное признание получилось несколько скомканным, но искренним. Я спрятала лист в конверт, затем подумала, что конверт привлечет внимание, и тогда свернула лист в такой крохотный квадратик, что письмо теперь больше напоминало поделку оригами, нежели послание.
«При первой же возможности положу ему письмо в руку, а там... будь что будет! В конце концов, на том свете никого не будет волновать, что я спасала жизнь своей сестры, матери или кого-то еще. Спросят с меня, с моей души, с моей совести. Именно ее станут рассматривать под лупой, а адвокаты, как известно, там молчат. Что бы ни рассказывала нам всеведущая религия, но свои души мы куём сами, поддаваясь страхам и иллюзиям этого грешного мира», - твердо решила я, но как представила себе прикосновение к ладони Эрнесто, так сразу сердце заныло.
«Он женат», - напомнила себе я, как раз в тот момент, когда раздался телефонный звонок.
- Да?
- Полина, я подъехал, - услышала я в трубке его голос.
«Ммм... бесконечно волнующий тембр, от которого мне хочется, если не плакать, так стелиться у его ног», - со стонущим сердцем, невольно отметила я и открыла входную дверь со словами:
- Сейчас выхожу. Ааа!!! – заорала я на всю лестничную клетку.
- Это всего лишь я, - недоуменно наклонил голову Эрнесто, - не надо так орать.
- Вы напугали меня. Я думала, вы внизу ждете.
- Простите, не хотел вас пугать, а всего лишь собирался помочь с чемоданами, - окинув меня цепким взглядом, извинился он. – У вас, как я погляжу, обновка? Встретил бы вас на улице – не узнал бы, - отметил он моё белое чудо из песца.
