— Твои настоящие родители погибли два года назад, так и не узнав, что их второй сын жив. И теперь ты уже никогда не увидишь их и не поговоришь с ними. Это тяжело.
Алекс молчал.
— Более того, — продолжала Амелия, — у тебя есть родственники. Брат-близнец и две сестры. Ты хотя бы можешь себе представить, как они будут поражены, узнав, что ты жив?
Алекс тряхнул головой, как будто до сих пор не мог вместить в себя то, о чем говорит ему Амелия.
— Мне еще нужно привыкнуть ко всему этому. Что скажет моя младшая сестренка, когда обнаружит, что ее брат на самом деле принц?
— Она не станет меньше любить тебя. Как и твои приемные родители. Твой титул ничего не меняет.
— Он все меняет, разве ты не понимаешь? Проклятье, Амелия, и что мне теперь делать? У меня жизнь и карьера в Сиднее. Я здесь чужой. Я даже не говорю по-итальянски!
— Выучить язык — не проблема. Тем более, сейчас многие говорят на английском. Ты законный наследник престола, Алекс. И ты не можешь этого отрицать.
Амелия помолчала.
— Король — твой родной дедушка. Он будет безмерно рад видеть тебя. Ведь он столько лет считал, что организованная им операция по твоему спасению обернулась твоей гибелью.
Алекс подошел к Амелии и взял ее руки в свои ладони.
— Я не могу изменить себя.
— Никто и не требует от тебя этого.
— Ты не можешь знать наверняка. Готов поспорить, как только новость о моем спасении станет известна, здесь будут толпиться журналисты и щелкать камерами у меня под носом, люди будут следовать за мной по пятам, чтобы поклониться в ноги или что там еще делают перед королевскими особами. Через несколько дней я сойду с ума и проведу остаток жизни в смирительной рубашке, с цепями вокруг лодыжек.
— Все может сложиться по-другому. Я думаю, что из соображений безопасности эту историю не предадут огласке сразу же. Возможно, придется провести ряд генетических тестов, чтобы раз и навсегда убедиться в том, что ты одной крови с королем.
— Ты говорила, по всему острову уже ходят слухи, — возразил Алекс. — Как я смогу работать здесь, если все вокруг и так смотрят на меня, как на привидение?
— Знаю, тебе тяжело… но со временем ты привыкнешь.
— А как же мы?
— Теперь не может быть никакого «мы», — с грустью заключила Амелия.
Алекс вспыхнул.
— Не вижу причин, почему я не могу жить так, как хочу. Если я желаю встречаться с тобой или еще с кем-либо, никто не имеет права мне мешать.
— Мой отец в большой степени повинен в том, что случилось. Для тебя теперь совершенно немыслимо иметь со мной какие бы то ни было отношения. Во дворце меня возненавидят, как только откроется правда.
— Никто мне не указ. Ну же, Амелия, только не говори, что веришь в подобную чушь. Наши отношения касаются только нас двоих. Между нами началось что-то хорошее. Не позволяй обстоятельствам вставать у нас на пути.
— Но, Алекс, ты не можешь просто забыть о своем происхождении. Ты был рожден для трона.
— Но я вырос без всего этого! И как я могу сейчас менять всю свою жизнь? Я хочу быть нормальным человеком. Проклятье! Я и есть обычный человек. Я готовлю еду, вожу машину и плачу налоги. Мне сложно будет принять рыцарство, не говоря уже о королевском троне.
— Но тебе придется принять его! — расплакалась Амелия. — Ты должен.
— Я ничего не приму, пока не увижу неопровержимых доказательств. Все это может оказаться ошибкой. Сейчас мы поедем к твоему отцу. И отказа я не приму.
Алекс взял ключи и распахнул дверь.
— Пойдем. Пора покончить с этим.
Он не произнес ни слова, пока они ехали к дому Амелии. Но, остановив машину, заговорил снова:
— Знаю, ты считаешь, я должен рассказать о родимом пятне, Амелия, но не забывай, что скоро мне предстоит провести королю операцию на сердце. Полагаю, для всех будет лучше, если окружающие будут считать меня его доктором, а не внуком.
Амелия кивнула. Хирурги часто отказывались проводить операции на своих близких и родственниках, боясь ошибки.
— Кроме того, — продолжал Алекс, — я хочу сначала сам убедиться в том, что все то, что я узнал от тебя, правда. И если ты действительно сделала верные выводы, тогда мне придется перейти мост, к которому я сам себя подвел.
— Что ты планируешь предпринять?
— Для начала поговорю с твоим отцом, а потом изучу свидетельство о рождении и выясню детали усыновления. Это займет недели две, если не больше.
— Ты расскажешь родителям и сестре?
— Не сейчас. Пока пусть все останется между тобой, мной и твоим отцом. Никто больше не должен знать.
Амелия вжалась в сиденье и нахмурилась.
— Я серьезно, Амелия. Я здесь ненадолго. И хочу провести это время с тобой.
— Но ты — принц.
— Возможно, но разве принцам не могут нравиться хорошенькие женщины?
— Могут, но было бы глупо связываться с женщиной с таким прошлым, как у меня.
— Твое прошлое меня не волнует. Кстати, по мне, это даже пикантная деталь.
— Но ведь мой отец виновен в том, что с тобой случилось! Как ты можешь хотеть общаться со мной?
Алекс взял ее руку и поцеловал каждый пальчик.
— Вот так, — хрипло произнес он и положил ее ладонь туда, где его жгучее желание стало очевидным.
Амелия ощутила стыд, когда Алекс вошел в коттедж следом за ней. Разительный контраст он составлял с королевским дворцом!
Альдо Виалли поднял глаза от стола, за которым сидел, и внимательно осмотрел высокого мужчину, который вошел в кухню следом за его дочерью.
— Папа, это доктор Алекс Хантер.
Алекс заметил, что старик собрался встать, и положил ладонь ему на плечо.
— Сидите, прошу вас. — Он протянул руку. — Здравствуйте, синьор Виалли.
Амелия видела страх, застывший на бледном лице отца. Он закашлялся, пожимая руку Алекса, и пробормотал что-то невнятное в ответ.
— Ваша дочь сказала, вы плохо себя чувствуете.
— Я умираю, — объявил Альдо Виалли. — Этого я и заслуживаю.
— Не нужно лишних волнений. Всегда можно чем-то помочь. Даже на последних стадиях рака.
— Папа, я говорила с Алексом о его прошлом, — произнесла Амелия.
Ее отец снова закашлялся. В глазах старика застыла искренняя боль, отчего у Алекса сжалось сердце.
— Можешь ответить на его вопросы?
— Родимое пятно? — прохрипел старик.
— Он удалил его. Оно было таким, как ты описывал.
В глазах Альдо блеснули слезы, когда он посмотрел на Алекса.
