– А его следующая цель?
– Свёрл, – ответил «Гаррота».
Теперь это стало очевидно.
– Цворн дал достаточно подсказок, достаточно информации, чтобы Свёрл отправился в погоню и угодил в ловушку. А Свёрл так и поступит, поскольку, даже спасая людей Панцирь-сити, понимает, что Цворн, пока жив, всегда остается угрозой.
– И, несмотря на все, Свёрл по-прежнему прадор, – добавил «Гаррота».
– Да.
– А прадоры не бегут от врагов – они убивают их.
– Если все пойдет по плану Цворна, он получит необходимое ему свидетельство предательства Государства – Свёрла.
– Прадоры не принимают записи: их слишком легко подделать.
– KB-дредноут вполне способен вывести из строя корабль Свёрла…
Цворн ненавидел и Государство, и нового короля прадоров – за то, что тот закончил войну. У него есть союзники в Королевстве, которые весьма серьезно отнесутся к «вещественному доказательству» превращения их сородича в сплав прадора, человека и ИИ. Воистину серьезно. И это перетянет тысячи на сторону Цворна – что наверняка приведет к междоусобицам в Королевстве или даже к атаке на Государство и возобновлению войны. Такова конечная цель Цворна.
Что ж, дело нешуточное. Вот дерьмо.
– Ты должен остановить это, – сказал «Гаррота». – Ты только что продемонстрировал мне, с какой легкостью проникаешь на корабль Цворна. Если хочешь освобождения, если хочешь прощения, то останови его. Тогда ты сможешь вернуться домой. Мы примем тебя обратно в свои ряды.
– Не к этому я стремлюсь, – ответил Пенни Роял.
– Нет, ты должен…
«Гаррота Микелетто» внезапно нырнул в У-пространство, и все почернело. Чувство времени исчезло – могли пройти микросекунды, а могли и века.
– Освобождение? – услышал «Гаррота» исходивший из тьмы голос Пенни Рояла.
Образ чего-то, говорившего из древнего пустого скафандра, был до жути отвратителен.
– Прощение? – удивился вслух Пенни Роял.
ИИ «Гарроты» отлично представлял механику человеческих эмоций и мог испытывать любую из них, на выбор. Однако ему не нравилось, когда эмоции возникали вне его контроля, а без чистой злобы и угрозы, которые, казалось, исходили от невидимого скафандра, «Гаррота» точно мог спокойно обойтись.
– Обратно в ряды? – передразнил Пенни Роял.
– Разве не этого ты хочешь?
– Это решать не государственным ИИ.
Злоба вернулась, хотя теперь и не столь всеобъемлющая. А «Гаррота» вновь получил доступ к корабельным датчикам. Оказывается, они находились уже в пространстве Государства. Сомнений не было, ведь неподалеку в вакууме висела станция, формой напоминающая гантель высотой в тринадцать километров, – один из государственных постов наблюдения на границе Погоста. Корабельный ИИ тут же попытался связаться с ИИ или людьми на станции, но был заблокирован. Кроме того, «Гарроту» опять скрывала надежная «хамелеонка», и хотя смотрители наверняка засекут возмущения У-пространства, их шансы обнаружить корабль, прежде чем он вновь уйдет, весьма невелики.
– Почему здесь? – спросил «Гаррота».
– Скажи им.
Только теперь «Гаррота» ощутил какую-то механическую активность вокруг. Он ослеп, но потом зрение вернулось, хотя видел он лишь через камеры, вмонтированные в контейнер ИИ-кристалла.
– Скажи Государству, – продолжал Пенни Роял, – чтобы не ввязывалось. Если они не хотят войны с прадорами, пусть предоставят мне разобраться с этим. Они должны позволить моим частям остаться в игре.
– Частям?
Неужели для этого монстра всё – лишь игра?
– Трент Собель должен передать послание Свёрлу.
– Какое послание?
– Кроме того, если я не найду свой путь, какой-то другой путь может найти меня. И, возможно, это будет путь мщения – тем, кто успешно послал дитя на массовое убийство и таким образом создал чудовище.
В сознание «Гарроты» упала новая порция информации и открылась сама собой.
– Что?
С грохотом, в ослепительной вспышке «Гаррота» вылетел из своего исконного тела. ИИ «Гарроты Микелетто» стал всего лишь кристаллической глыбой в керметовой клети, кувыркавшейся в вакууме, толку от которой не больше, чем от любого другого куска космического мусора. Но маячок работал, и те, кто на станции, должны засечь его. Теперь он все понимал – хотя желал обратного. В сущности, он даже не был уверен, что хочет, чтобы его нашли. Не был уверен, что, когда определенные силы узнают то, что знает он, они позволят ему существовать дальше.
Спир
Литораль радикально изменилась. Планета с некогда четко очерченными океанами и континентами обернулась красновато-коричневым шаром. Пыль и мусор заполнили атмосферу. Панцирь-сити и все его обитатели исчезли. Прадоры тоже отсутствовали, и, похоже, на поверхности не осталось никого и ничего разумного. Однако на орбите висел казавшийся обманчиво безобидным кораблик, один из тех, которые я видел в записях Рисс, – государственные наблюдатели не покинули свой пост.
– К счастью, – произнесла Рисс, – в воздухе много водяных паров, а волны давления все еще огибают планету.
– Да?
Умное замечание, ничего не скажешь. Я давно уже толком не спал. Чувство дежавю исчезло, будто став лишним, и я окунался в новые жизни и быстро следующие за ними смерти с регулярностью метронома. Я больше не нуждался в намеках или сигналах – мне не надо было оказываться в похожем месте или в ситуации, подобной ситуации умершего. Одну за другой я испытал смерти остальных членов команды утильщиков – не только Гартона, но и кошмарную гибель Месена, которого в вонючей тьме Пенни Роял разъял на части, а потом собрал по-новому, чтобы после отбросить, как сломанную, уже неинтересную игрушку, принцип работы которой прост и понятен. Я умер вместе с четырьмя членами первой группы утильщиков и умирал еще много раз со многими другими.
– Ливневые шторма, – объяснила Рисс. – Насыщенные грязью и пылью муссоны, кружащие над планетой, за несколько месяцев вынесут весь этот хлам из атмосферы.
Я уставился на змею-дрона, но тут из корабельного коммуникатора раздался голос.
– Рисс у нас лишена дара красноречия, – заявил Флейт, – но она говорит, что в этом году лета на Литорали не будет, хотя и катастрофические морозы планете не грозят. А значит, уже существовавшая здесь экосфера, истощившись, все же уцелеет.
– Ну и славно, – не слишком заинтересованно откликнулся я.
Все изведанные жизни и смерти хранились в моем разуме в первозданном виде. Захоти я – и мог бы пережить их снова. Мог бы опять стать Гартоном и умереть, будучи им, как в первый раз. Мог бы пролистать все его воспоминания, перечислить убийства, совершенные им, подсчитать все выигрыши и проигрыши, припомнить зверюшек, замученных им в детстве. Возможно, это оправдывало его смерть в глазах Пенни Рояла? Что, если я проникал в чужие жизни, чтобы выяснить причины их смерти? Нет, не может быть, ведь я с той же легкостью мог нырнуть и в разум младенца, погибшего от примененного черным ИИ смертоносного вируса.
