Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 25
Недопонимание случайности
Нам нравится, когда все события имеют смысл, и мы ненавидим случайности. Безусловно, это с давних времен одна из причин успеха астрологии! И безусловно, одна из причин, по которой идея вмешательства случая в процесс эволюции так плохо воспринимается.
Во многом отказ от идеи конечности истории жизни означает, что всё происходит случайно. Было бы абсурдным приписывать только случаю появление видов и современное биоразнообразие. Но естественный отбор и не предполагает такого допущения. Случайности эволюции не складываются в _один_случай. Это сочетание разных произвольных элементов и довольно точных ограничений.
Сначала необходимо рассмотреть случайность мутаций, не обусловленных ни окружающей средой, ни «волей» особи, которая пыталась к этой среде приспособиться. Когда мы говорим о «случайных» мутациях, то мы имеем в виду, что не знаем, где именно в ДНК они произойдут и какой эффект произведут. Случайность также действует внутри популяции, когда, например, какие-то гены умирают вместе со своим носителем по причинам, не имеющим отношения к естественному отбору, например в результате природной катастрофы.
Однако на особи накладывает ограничения окружающая среда, причем с заданным заранее направлением: они должны переносить холод (или жару), бороться с хищниками и паразитами, находить партнера и размножаться. Эти ограничения настолько весомы, что животные с очень разной эволюционной историей могут приходить к схожим формам, как, например, дельфины и акулы. Первые – млекопитающие, вторые – хрящевые рыбы. Это явление называется конвергенция, оно показывает, что случайность эволюции может быть строго определена адаптацией к конкретной среде.
Но иногда эволюция развивается непредвиденным образом: крупные травоядные млекопитающие обычно четвероногие бегуны, как олень или антилопа, но в Австралии они двуногие и прыгают (кенгуру). В этом случае эволюция пришла к двум различным формам, возможно, в связи с изначальным строением видов, оказавшихся изолированными на австралийском континенте, а может быть, по совершенно иным причинам. Поскольку цепь событий, которая привела к появлению кенгуру, довольно сложна (и в целом неизвестна), то можно говорить о случае!
Наконец, некоторые события сыграли исключительно важную роль в процессе эволюции, но никто не мог это событие предвидеть. Если бы астероид не уничтожил динозавров, произошла бы такая диверсификация млекопитающих, какую мы наблюдаем? Появилась бы среди приматов группа человекообразных, из которой произошел человек? Возможно, падение астероида, случившееся 66 миллионов лет назад, стало ключевым фактором в возникновении нашего вида! Вся история жизни на Земле пронизана единичными событиями, спутавшими все карты эволюции, но мы с трудом признаём, что обязаны им своим существованием.
Природная теология
В XVIII веке усилиями мореплавателей, покоривших далекие земли, и ученых, скрупулезно наблюдавших за жизнью животных и растений, удалось составить более или менее цельную картину мира живой природы. Для натуралистов, как и для философов, каждое живое существо в масштабной системе природы было создано с определенными целями. Все чудеса и их необычное сочетание считались, как и прежде, доказательством существования Бога. Эта «природная теология» наделяла человека привилегированным положением, как это подчеркивается в словах французского натуралиста Бернардена де Сен-Пьера (1737–1814): «Корова выделяется примечательным образом из общих законов природы, которая дала всем видам число сосков у матери по количеству детенышей. А у коровы четыре соска, хотя она рождает всего одного теленка и очень редко двоих. И два лишних соска предназначены для того, чтобы кормить человеческий род. У свиньи сосков двенадцать, а кормит она до пятнадцати малышей. Здесь пропорция кажется дефектной. Но если у первой больше сосков, чем необходимо, а у второй – недостаточно, то это потому, что корова должна дать изобилие молока человеку, а свинья – своим детенышам».
Карикатура на Дарвина в журнале Punch, 1875
Дарвин с юмором относился к аргументации подобного типа: «Если прекрасные предметы были созданы только для удовольствия человека, то придется доказать, что на Земле существовало меньше красоты до появления человека». И подобные наблюдения заставляли его сомневаться в божественном вмешательстве: «Я не могу убедить себя, что доброжелательный и всемогущий господь создал своим замыслом ихневмонов[13] с четким намерением, чтобы они искали себе пропитание в живых телах гусениц, или придумал, чтобы кошка играла с мышкой».
Но всё его внимание привлекли другие соображения, связанные со сложностью организации жизни. Преподобный Уильям Пейли (1743–1805) в труде «Природная теология», опубликованном в 1802 году, приводит пример часов, найденных на пляже. По его словам, если ничего не знать о происхождении этого предмета, изощренность его деталей и механизма функционирования должны были сами собой доказывать существование Великого Часовщика, который задумал и создал их с четко определенной функцией – показывать время. Животное, организм которого еще сложнее, тоже должно было быть задумано и сделано высшим существо, чтобы выполнять в природе определенную функцию.
Дарвин ухватился за глаз, орган, который Пейли справедливо приводит в пример: «В высшей степени абсурдным, откровенно говоря, может показаться предположение, что путем естественного отбора мог образоваться глаз со всеми его неподражаемыми изобретениями для регуляции фокусного расстояния, для регулирования количества проникающего света, для поправки на сферическую и хроматическую аберрацию. Но когда в первый раз была высказана мысль, что Солнце стоит, а Земля вертится вокруг него, здравый человеческий смысл тоже объявил ее ложной; однако каждый философ знает, что старое изречение Vox populi – vox Dei (глас народа – глас Божий) не может пользоваться доверием в науке. Разум мне говорит: если можно показать существование многочисленных градаций от простого и несовершенного глаза к глазу сложному и совершенному, причем каждая ступень полезна для ее обладателя, а это не подлежит сомнению; если, далее, глаз когда-либо варьировал и вариации наследовались, а это также несомненно; если, наконец, подобные вариации могли оказаться полезными животному при переменах в условиях его жизни – в таком случае затруднение, возникающее при мысли об образовании сложного и совершенного глаза путем естественного отбора, хотя и непреодолимое для нашего воображения, не может быть признано опровергающим всю теорию».
По мнению Дарвина, глаз не появился случайно и сразу идеально сконструированным. Он предполагает, что глаз формировался медленно, накапливая крохотные модификации, каждая из которых давала небольшое преимущество. Он предлагает найти все промежуточные формы у существующих видов. Ведь эти виды действительно есть! Мы можем наблюдать всё возрастающую сложность, от фоточувствительного пятна у некоторых бактерий к примитивному глазу моллюсков Сен-Жак или медузы и до сложного органа у осьминога или млекопитающего.
Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 25
