Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
Если бы люди напрямую влияли на все политические решения, разумеется, у нас была бы совершенно другая система управления по сравнению с той, которая существует сейчас. Конечно, нет возможности собрать всех людей в одном месте, однако наша модель стала бы близка к греческой, если бы, например, все требующие решения вопросы выносились на голосование через Интернет. По социологическим опросам мы понимаем, например, что, будь такая система принята в Австралии, то политику по привлечению сюда мигрантов из небританских стран здесь никогда бы не реализовали. Определенно не было бы мигрантов из Азии. Практически наверняка мы бы вешали преступников, а то и устраивали бы их показательные истязания. Вряд ли существовала бы гуманитарная помощь другим государствам. Матерям-одиночкам пришлось бы потрудиться, чтобы сохранить свои пособия, а студентам – свои льготы. Наверное, вам может показаться, что не так уж и плохо, когда на людские невежество и предрассудки накладываются определенные ограничения…
Если вам действительно так показалось, то ваше мнение совпадает с мнением Сократа, Платона и Аристотеля, выдающихся афинских философов, которые с большим скепсисом относились к афинской демократии. Их комментарии относительно этой системы помогают нам узнать, как она вообще работала. Они сетовали на то, что люди непостоянны, нерешительны, невежественны, подвержены манипуляции. А ведь управление государством – это целое искусство, требующее мудрости и рассудительности, которыми обладают далеко не все граждане. Этим философам гораздо больше бы пришлась по душе наша представительная демократия. Что бы мы ни говорили про наших депутатов, обычно все же их уровень образования и осведомленности выше, чем в среднем в обществе. Они образуют одну систему с людьми, несущими государственную службу. Последние, как правило, являются весьма компетентными специалистами. Так, народ принимает участие в управлении государством не напрямую, а через людей, которые специально этому обучены и в целом глубже погружены в административные дела. Однако Сократ, Платон и Аристотель все равно не назвали бы нашу модель демократической.
Истоки афинской демократии лежали в армии. По мере того как мы будем рассматривать разные формы правления, мы увидим, что между устройством вооруженных сил страны и устройством государственного аппарата есть определенная связь. В Афинах не было регулярной, постоянной армии – войск, расквартированных в бараках и готовых пойти в атаку в любое время. В Афинах солдаты служили по мере необходимости, хотя и проходили специальное обучение по ведению боевых действий в пехотных отрядах. Когда объявлялась война, граждане оставляли свои обычные занятия – торговлю, земледелие – и вставали в воинские ряды. Демократические собрания родились как сходки таких граждан-солдат, на которых они получали приказы от своих лидеров. Решения о войне, мире, тактических маневрах принимались на совете старейшин, куда входили представители племенной знати, и затем доносились до основной солдатской массы. Задачей старейшин было наглядно показать солдатам, что нужно делать, а также поднять их боевой дух. Собрание солдат не имело права возражать или предлагать свои варианты. Они выказывали свое одобрение аккламациями и пели боевые песни.
Однако постепенно это собрание стало приобретать все большую власть, а затем и вовсе взяло ее в свои руки. Мы точно не знаем, каким образом это произошло, однако с того момента, как государство стало полагаться на участие своих граждан-солдат в военных действиях и когда эти военные действия стали обыденной частью афинской жизни, солдаты обрели довольно ощутимую власть. Таким образом, демократия родилась как союз воинов. Специфический характер афинской демократической системы имеет и другие корни. Изначально на территории Афин проживали четыре племени, которые объединяли свои силы в сражениях с общим врагом, но при этом оставались в значительной степени обособленными. Каждое племя избирало своих представителей на государственные должности. И даже когда в Афинах сложилась более четкая демократическая система и выборы стали проводиться в рамках отдельных электоратов, принадлежность к тому или иному электорату, подобно принадлежности к племени, определялась на всю жизнь и никак не менялась при смене места жительства. Таким образом, географический фактор не был определяющим: люди, участвовавшие в голосованиях вместе, сохраняли тесные связи друг с другом на протяжении всей жизни.
* * *
Прямая демократия требовала от людей высокой отдачи, но и возможна была только при большой вере в этих людей. Идеалы афинской демократии сформулировал Перикл, афинский полководец, в одной из своих речей, которую он произнес при погребении воинов, погибших в войне со Спартой. Эта «похоронная речь» дошла до нас в составе «Истории Пелопоннесской войны» – сочинения афинского автора Фукидида, первого историка, который стремился быть объективным и беспристрастным. «История» Фукидида дошла до нас в рукописи, которая хранилась в Константинополе. В эпоху Возрождения, спустя 1800 лет после ее написания, она попала в Италию, где ее перевели на латынь, а затем уже на современные европейские языки. После Геттисбергской речи Линкольна это – вторая по известности из всех речей, произнесенных политиками на кладбище. Речь Перикла была гораздо длиннее обращения Линкольна. Вот лишь несколько отрывков[5]:
Наш государственный строй называется демократическим, потому что он зиждется не на меньшинстве, а на большинстве (демоса). По отношению к частным интересам законы наши предоставляют равноправие для всех; что же касается политического значения, то у нас в государственной жизни каждый им пользуется предпочтительно перед другим не в силу того, что его поддерживает та или иная политическая партия, но в зависимости от его доблести, которой он обладает.
Повторяющимися из года в год состязаниями и жертвоприношениями мы доставляем душе возможность получить многообразное отдохновение от трудов, равно как и благопристойностью домашней обстановки, повседневное наслаждение которой прогоняет уныние.
Одним и тем же лицам можно у нас и заботиться о своих домашних делах, и заниматься делами государственными, да и прочим гражданам, отдавшимся другим делам, не чуждо понимание дел государственных. Только мы одни считаем не свободным от занятий и трудов, но бесполезным того, кто вовсе не участвует в государственной деятельности.
Открытая, развитая страна, граждане которой активны и вовлечены в общественную жизнь, – такой идеал и сегодня близок каждому, кто разделяет демократические ценности. И мы склонны закрывать глаза на то, что свободное время и красивая жизнь афинян были возможны только благодаря рабскому труду и тому, что граждан вполне могли принуждать к участию в городских собраниях. Тем не менее европейцы с большим опозданием восприняли прогрессивные идеи Перикла. На протяжении столетий частные интересы европейских элит, как и традиция образования, в которой они воспитывались, заставляли их с подозрением относится к демократии: большинство античных авторов, которых они читали, были враждебны по отношению к ней. Так, в начале XIX в. английский ученый и радикал Джордж Грот представил исследование Древней Греции, в котором он утверждал, что демократия и высокая культура взаимно обусловлены, а потому нельзя принимать одно и одновременно осуждать другое. И его идеи показались людям новаторскими. Таким был вклад Грота в дело установления демократии в Англии.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
