В показаниях, данных, вероятно, в 1945 г. в Хелме, Самюэль Лерер описывает не менее шокирующие сцены: «После ликвидации Варшавского гетто, они пригнали нам составы, полные обнажённых женщин, мужчин и детей, и в некоторых вагонах были мёртвые [тела]. Что послужило причиной их смерти, [нам] никто не сказал. Все мёртвые были вздувшиеся, с вываленными языками. Они задействовали всех рабочих, чтобы разгрузить этот состав, в котором было сорок с чем-то вагонов. Мёртвых поместили в газовые камеры [вероятно, он имел ввиду крематорий. — С.Л.]. Я никогда не забуду, что в одном из вагонов было тело женщины со вспоротым животом. Возле неё лежал годовалый ребёнок и играл с внутренностями [мёртвой женщины].
Как только люди набивались в газовую камеру, дверь закрывалась. Люди кричали прежде чем задыхались. Они боролись за жизнь. Матери пытались защитить детей и люди медленно задыхались до смерти»[83].
Болезненный процесс удушения занимал пятнадцать-двадцать минут, смотрители газовых камер наблюдали через маленькое окошечко, чтобы убедиться, что все мертвы, прежде чем тела сожгут.
Сначала мёртвых хоронили, но, когда вонь стала невыносимой, а немцы начали пытаться скрыть преступления, они обнаружили, что сжигать эффективнее. Затем сжигать начали в специально спроектированных крематориях, которые видел Тихо.
Узник Собибора
Когда С.М. Розенфельда спросили в интервью о его контактах в лагере после того, как поезд прибыл из Минска в Собибор, он сказал: «Там были узники, которые прожили там семнадцать месяцев». Он заявил, что уже встречал А.А. Печерского в Минске. А.А. Печерский прибыл на улицу Широкая гораздо позже С.М. Розенфельда, который был там с 1941 г. Как свидетельствовал С.М. Розенфельд: «Он выделялся. Он был высок, красив и хорошо пел». Никаких лейтенантских знаков отличия у А.А. Печерского уже не было, хотя другие говорят, что в нём ещё можно было узнать офицера. Я склонна верить С.М. Розенфельду по двум причинам: во-первых, мы можем предположить, что после почти двух лет заключения его одежда представляла собой грязные лохмотья, во-вторых, вражеских офицеров обычно расстреливали, так что скрыть звание было чрезвычайно важно. По словам С.М. Розенфельда, А.А. Печерский не только красиво пел, но и рассказывал замечательные истории и был достаточно образованным человеком: «Старшие узники в лагере [Собиборе], которые пробыли там семнадцать месяцев, начали присматриваться к нам, чтобы понять, с кем можно было что-то начинать. Они заметили А.А. Печерского и поняли, что он офицер. Они организовали подпольный комитет и привлекли его».
Группа из Минска насчитывала восемьдесят или восемьдесят пять человек, но С.М. Розенфельд утверждает, что двадцать из них отправились в лагерь III, чтобы заменить расстрелянных. Их использовали в работах, сопровождавших убийства, и для уборки газовых камер. Так что, сказал он: «В нашем лагере осталось шестьдесят или шестьдесят пять советских военнопленных… Группа Печерского была в северном лагере, корчевала там деревья»[84].
А.А. Печерский мог выделяться из группы русских солдат лучшим образованием, но и другие в лагере были образованны. Самым важным союзником А.А. Печерского был Леон Фельдхендлер, очень образованный человек. Другими стали Иосиф Дунаец (Duniec) (родился 21 декабря 1912 г.), который изучал химию и эмигрировал во Францию, и Симха Бялович (также родился в 1912 г.), аптекарь. Конечно, многие в лагере были хуже образованны, а некоторые, такие как Тойви Блатт, прибыли в слишком раннем возрасте, чтобы вообще получить достаточное образование. Подпольное движение, созданное в прошлом году, всё ещё не могло организовать скоординированных акций, им не хватало лидера.
На следующее утро после прибытия, новички встали в пять часов утра, в полшестого началась поверка, и колонна выдвинулась в шесть часов к северному лагерю во главе с русскими военнопленными.
А.А. Печерский упоминает, что пятнадцать рабочих были наказаны двадцатью пятью ударами палок. Палки были серьёзным наказанием. Некоторым удавалось встать после этого; другие были настолько покрыты кровью и синяками, что их оттаскивали в так называемый госпиталь (тот самый «лазарет»), что означало, что они будут убиты. 23 сентября Печерский начал вести шифрованный дневник, описывая лагерные будни и делая пометки о лагере и его надзирателях.
В четвёртом лагере были слышны крики евреев, которых вели в газовую камеру. А.А. Печерский в воспоминаниях описывает свой шок: «В четвёртой зоне немцы заставили нас, восемьдесят человек, прибывших последним поездом, построить несколько бараков. Эта территория располагалась недалеко от третьей зоны, где убивали людей, и я слышал стоны и крики. Немцы старались скрыть эти крики, чтобы население лагеря не узнало, что происходит внутри»[85].
А.А. Печерский рассказал М. Нович, что гуси использовались для маскировки шума жертв. Однажды, когда конвой только прибыл: «Мы услышали ужасный крик женщины и следом за ним — ребёнка, который кричал «Мама, мама!» И словно бы чтобы нагнать ужаса, гоготание гуся присоединилось к человеческим стонам. Ферма была устроена, чтобы обогатить стол эсэсовцев, а гоготание гусей скрывало крики жертв»[86]. Узникам вменялось в обязанность гонять гусей, чтобы их гоготание скрыло стоны и крики умирающих, и те, кто ждал своей участи, не услышали бы их. По словам одной из выживших узниц, Эды Лихтман, когда один из гусей заболел, Саул Старк, чьей обязанностью было ухаживать за ними, был запорот до смерти. Он умер, умоляя о мести[87]. Печерский сказал, что однажды он был в таком шоке, что его затрясло: «Нет, мы не боялись, нас захлёстывало ужасное ощущение беспомощности. Мы наблюдали, но ничем не могли помочь женщинам и детям»[88].
Другая сторона: опытные мучители
В период прибытия Печерского в лагерь Карл Френцель был комендантом лагеря I и также наблюдал за работой, которую выполняли евреи в лагерях II и III, где происходили убийства, совместно с офицером Эрихом Бауэром. У Френцеля был самый тесный контакт с узниками и через сеть информаторов он знал, что происходит во время работ. В документе 1952 г. Печерский выражает своё отвращение к нему, заявляя, что Френцель был «немецкой сволочью, очень элегантно одетым, в перчатках, с улыбкой на губах и ледяным взглядом».
Есть знаменитая история о А.А. Печерском, рубившем лес и о его столкновении с Френцелем. 26 сентября голландский еврей не смог расколоть пень, потому что слишком ослаб и плохо видел. Френцель жестоко его избил, и стоящий рядом Печерский прервал работу, чтобы отвернуться. Френцель приказал Печерскому закончить работу голландца за пять минут, иначе его накажут двадцатью пятью ударами палок. С огромным усилием Печерскому далось выполнить задание, Френцель предложил ему пачку сигарет — ценную награду. Печерский отказался, позже сказав: «Я не мог, это было физически невозможно — принять подарок от такого существа». Отказ казался правильным, некоторые источники утверждают, что Печерский также отказался от еды, потому что «не был голоден». Какая-то часть этой истории, возможно, правдива, но это также и часть выдумки Печерского.
