Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
– Он самый.
– Хорошо. Значит, сидел ты не за насилие. А теперь будь добр, подними стул и пробей им стену. Пожалуйста. Ради меня.
Ее карие глаза неотрывно смотрели на него, и он утонул в них.
Длинные тонкие ножки стула легко прошили стену: на пол упал приличный кусок гипса. Главное – не бить слишком сильно, чтобы не пришлось менять больше одной панели.
Но после первого удара стул им уже не понадобился: все остальное они доделали вручную, вытащив еще несколько крупных кусков картона, пока не образовалась дыра, достаточно крупная, чтобы Кекс мог просунуть туда голову и плечи.
А внутри оказалось пустое пространство, сантиметров сорок между этой стеной и дальней: в темноте сиял только красный огонек: он мерцал на высоте глаз, примерно в метре слева.
БИИИП.
Писк усилился, и свет пульсировал синхронно со звуком.
Кекс и Наоми осмотрели внутреннюю стену. Она была покрыта приборами и датчиками, давно уже вышедшими из строя и отключенными от сети. Помещались они на промышленного вида гофрированной металлической раме, окрашенной в тот противный зеленый цвет, который в семидесятых годах часто использовали в госучреждениях, потому что какой-то умник посчитал его успокаивающим. Или просто потому, что краска оказалась дешевой.
БИИИП.
Они снова перевели взгляд на пульсирующий огонек. Под ним на панели было что-то написано, но с такого расстояния разобрать невозможно.
– У тебя в телефоне есть фонарик? – спросил Кекс.
Она вытащила гаджет из кармана, включила фонарь, посветила в пролом, но слов все еще нельзя было прочесть.
– Подержи-ка эту штуку, – проговорил парень.
Он поставил одну ногу на стул, взялся руками за края дыры и, не ожидая ответа, попробовал перелезть. Стул наклонился и начал падать. Наоми подхватила его, но не раньше, чем Кекс потерял равновесие и шлепнулся в пространство между стенами.
– Я же просил держать!
– Да, но я не сказала «ладно». Обычно дожидаются такого ответа.
Кекс чихнул шесть раз. Когда он пришел в себя, то взглянул из своего полуперевернутого положения на Наоми и обнаружил, как ее рука протягивает ему «Клинекс». Он удивленно заморгал. Кому придет в голову носить с собой в такой ситуации платки?
– Спасибо, – высморкавшись, он протянул ей испачканную салфетку.
– Оставь себе. Ты встать можешь?
Кекс кивнул и боком протиснулся к панели с приборами.
– Посвети-ка сюда.
Она так и сделала.
– NTC Термистор, – прочел парень. – Подземный этаж номер 4.
Наоми перевела луч фонарика на лицо Кекса.
Он поморщился.
– Убери.
– Извини. Термистор чего?
– Термистор NTC. Тут полно такого добра.
Наоми снова посветила на панель, и Кекс изучил ее сверху донизу. Она оказалась вся усеяна приборами.
– «Герметичность», «Разрешение», там еще типа плюсик подчеркнутый.
– Да, да, плюс или минус.
– Ок, плюс-минус один градус по Цельсию. – Наоми двигала фонариком дальше, и Кекс читал штампованные буквы под уже неработающими приборами. – «Синхронность холодовой цепи», «Проверка регистратора данных», «Коэффициент смещения», «Внутренний линейный генератор», «Тестовый линейный генератор», «LE1 тестовый», «LE2 тестовый», «Внутренний лазерный диод»… Господи, их вроде бы штук двадцать! – Он снова повернулся к датчику справа от себя, когда тот опять начал мигать и пищать. – Но работает, похоже, только один.
– Термистор NTC.
– Ага. Ты знаешь, что это?
Наоми помолчала.
– Термистор – часть электрической цепи. Они бывают двух типов – положительные, когда сопротивление растет вместе с температурой, и отрицательные, когда сопротивление падает, если температура поднимается.
– То есть здесь термометр?
– Нет, электрическая цепь, которая реагирует на температуру.
– Как градусник.
– Никакой это не термометр, говорю же.
Он посмотрел на нее.
– Кто ты вообще такая вот из себя умная?
– Училась всему понемногу. Требования для ветшколы.
Датчик запищал, и Кекс повернулся к нему.
– Ему уже лет сорок. Почему он до сих пор не вырубился?
Она пожала плечами.
– Может, кому-то надо следить за температурой.
БИИИП.
– Но зачем?
– Хороший вопрос. И что еще за подвальный этаж? – Она снова посветила фонариком ему в глаза. – Я считала, этаж здесь всего один.
8
Муни возил тела уже два дня, и у него теперь свербило в носу. Сперва он предположил, что запах доносится откуда-то еще, может, от пивоварни на противоположном берегу реки, или это тот приторный, «сиропный» аромат, витавший над долиной уже пару лет, или он сам так воняет, что неудивительно в такую погоду.
Хотя он знал, что пахли именно трупы.
В жару Муни всегда чувствовал себя плохо, поэтому Уганда стала странным выбором для работы, но ведь ты не всегда сам выбираешь свой путь в этом мире: иногда он выбирает тебя.
Но сейчас он находился не в Уганде. Жизнь выбрала его охранять останки двух несчастных тварей, лежащих в багажнике, и делать было нечего. Кстати, труднее всего оказалось найти место, куда их можно пристроить. Официальные каналы исключались сразу (по очевидным причинам), обычные помойки тоже (из уважения к покойникам), как и любое место, которое в будущем отдадут под застройку или магазины (ведь тела рано или поздно найдут). Скрытно похоронить их где-нибудь, скажем, в Потаватоми, было бы вообще негде, и Муни начал думать, что не проще ли сбросить тачку вместе с трупами в реку, как он видел однажды по телевизору.
Первой и самой очевидной мыслью, возникшей у него в голове, было купить что-то вроде герметичного мешка, запихнуть в какую-нибудь ячейку на хранение, запереть дверь, выбросить ключ и забыть. Но пока он утром ездил на разведку на склады Атчисона, запах стал пробиваться сквозь трещины в кузове, ткань и обивку, и Муни подумал, что нет ничего, созданного Богом или человеком, что сможет сдержать чудовищную вонь. Кроме Матери-Земли.
Прибавим сюда плату за хранение – почти пятьдесят долларов в месяц. Да пошло оно. Дешевле купить пару галлонов бензина и спалить тела на заднем дворе родительского дома.
Он развернулся на парковке, и уже выезжая из восточной части хранилища, вдруг увидел на склоне холма у гребня лесную полянку. Муни понял, что два гниющих трупа в багажнике обретут здесь свою личную Валгаллу. Он поднялся на холм, изучил мирный пейзаж под шепчущими соснами и обнял себя. Он иногда так делал: обвивал себя обеими руками и крепко стискивал, издавая воркующий звук, чтобы напомнить себе, что еще жив, и его любят, пусть иногда только он сам. Но ведь из маленьких желудей заботы вырастают огромные дубы любви, разве нет?
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
