За спиной у горбуна нарисовался из воздуха старик в коричневом плаще, улыбнулся, помахал рукой и снова исчез.
Ринпоче с видимым трудом взял себя в руки. Он не привык, чтобы ему перечили. Должно быть, Анна Менандская, в отличие от всех остальных, видела в нем что-то особенное. Иначе зачем наделять его такими полномочиями?
– Возможно. Но нынешний патриарх задержится на своем месте ненадолго.
Верно. Хект как раз собирался обсудить кое-какие свои соображения с принципатом Делари и Кловеном Фебруареном. Хьюго Монгоз в качестве патриарха ему нравился.
– И тем не менее.
Ни один из основных претендентов на мантию патриарха Анну Менандскую не жаловал. Некоторые принципаты из соседних с Арнгендом государств желали, чтобы преемник Бонифация VII отвернулся от Регарда и его матери и отменил благословение Безупречного. Хект сомневался, что дело дойдет до этого: подгоняемые Анной арнгендцы исправно снабжали церковь деньгами. И именно из Арнгенда больше всего воинов отправлялось защищать чалдарянские государства в Святых Землях.
– Ситуация в Салпено, главнокомандующий, вас не коснется. Я хотел бы побеседовать о том, чем вам в скором будущем придется заняться.
– Я слушаю. – Хект решил дать Ринпоче возможность высказаться – вдруг удастся узнать что-нибудь интересное.
– Бонифаций хочет отправить вас назад в Коннек.
– Такие слухи ходят. Никаких распоряжений мы пока не получили.
– Патриарх приказал распустить Конгрегацию.
– Да. – Хект не стал говорить, что это решение поддерживает.
– Возможно, он рассчитывает, что вы исполните это.
Пайпер кивнул. Приказ будет исполнен. Пайпер собирался отсылать в Брот всех членов Конгрегации, которые откажутся повиноваться Бонифацию VII, – пусть их судят церковным судом.
– Мы просим вас не усердствовать. Братья из Конгрегации выполняют волю Господню.
– В обход голоса Господня на земле?
На лице горбуна промелькнуло раздражение.
Его прогнившая в своей продажности натура не допускала даже мысли о том, что другие могут оставаться честными. В крайнем случае они уж точно используют свою подозрительную честность в своих собственных интересах.
– Коннек очистится от ереси, – заявил Ринпоче. – По воле моей госпожи. Я предлагаю вам помочь нам разделаться с ересью.
– Да, если на то будет воля патриарха и коллегии.
И снова Ринпоче скривился от злости:
– Король молод. У него впереди долгие годы правления. И еще при его жизни Коннек перейдет к Арнгенду.
– Нам не о чем с вами говорить. Вы живете в мире иллюзий и понятия не имеете, что происходит вокруг. Полагаю, с моей стороны было крайне неразумно даже встречаться с вами.
– Вы еще пожалеете.
– Сомневаюсь. До тех пор пока Анна будет полагаться на людей, подобных вам, ее ждет новый Карон-анде-Лет, новый Калор и новая резня у Черной горы. Всего хорошего.
– Мы еще устроим священный поход на Коннек, главнокомандующий. С вами или без вас.
– Скорее всего, без меня. Но решение будет принимать патриарх.
Мадук нагнал Хекта и пошел с ним рядом.
– Встреча закончилась быстрее, чем я ожидал, – сказал он.
– Это был не посол Арнгенда, а агент Анны Менандской. Хочет, чтобы я закрыл глаза на их бесчинства в Коннеке. И позволил Конгрегации снова натворить там дел.
– Вы его послали куда следует?
– Я вел себя более осмотрительно. Хотя и ненамного.
Интересно, а Кловен Фебруарен не сыграл с горбуном какой-нибудь злой шутки?
– Анна очень властолюбива. И в Арнгенде, и за его пределами у нее полно врагов. Но она не обращает на них внимания. Когда-нибудь такое пренебрежение ей аукнется.
– Когда нам нужно быть в Пенитале?
– Через два часа. Ведь ваша встреча с арнгендским послом должна была закончиться позже.
– Тогда заглянем по пути в Кастеллу. Займусь бумагами.
– Почему бы просто не отдохнуть?
– Отдыхать буду в гробу. К тому же сегодня мне нужно закончить пораньше. Вечером меня ждет в своем особняке принципат Делари. Хорошо бы не опоздать.
Пениталь, бротский дворец Граальских императоров, размерами уступал разве что Кройсу, дворцу Чиаро, Кастелла-доллас-Понтеллас да еще нескольким полуразвалившимся громадам, которые остались в Броте еще с древних времен. Сам Пениталь был одного возраста с Граальской Империей. Эту каменную махину возвели на месте тюрьмы, а еще до тюрьмы там находилась гладиаторская школа, где обреченных сложить свою голову на арене воинов обучали умирать красиво. Название дворца происходило от какого-то древнебротского слова. И связано оно было с неприязнью к наместникам императора в вечном городе.
Хекта провели в огромный зал, где ждал мажордом. Перед этим ему пришлось пройти через несколько постов браунскнехтов, и после каждого такого поста в сопровождавшей его свите телохранителей становилось на одного человека меньше. Когда мажордом повел Хекта в ту часть дворца, где ожидал посол, рядом с ним уже оставался только Мадук.
Однако и ему пришлось остановиться перед дверью. И надеяться, что северяне побоятся спровоцировать войну и не выкинут какую-нибудь глупость.
Переступив порог, Хект заметил в дальнем углу длинной, узкой и весьма богато обставленной комнаты Ферриса Ренфрау.
– Сегодня все являются на встречи, назвавшись чужим именем.
– Неужели? – удивился Ренфрау.
Хект рассказал ему о своей беседе с Ринпоче. Быть может, в империи заинтересуются намерениями Анны.
– Понимаю, к чему ты клонишь, – сказал Ренфрау. – Я не собираюсь принуждать тебя действовать в интересах империи. Не напрямую. Мы и так нарадоваться не можем нынешнему положению дел.
Он серьезно или шутит?
– Просто хотел передать тебе приглашение на свадьбу императрицы и короля Джейма Касторигского.
– Опять?
– Опять. В этот раз она состоится. Чтобы в Диреции не случилось очередного потрясения.
– Зачем?
– Зачем устраивают эту свадьбу? Или зачем тебя позвали?
– Зачем меня позвали?
– Не знаю. Императрица захотела. Меня ее желание удивило. Видимо, тут приложил руку кто-то еще.
Хект и бровью не повел. Он понятия не имел, что именно известно Ренфрау. Между Альтен-Вайнбергом и теми краями, куда заносила его судьба, иногда пролетали письма.
Каменное выражение на лице Ренфрау говорило о том, что известно имперскому шпиону больше, чем следует. Возможно, кое-что он даже читал. Хотя, даже если какое-то письмо и попало в чужие руки, в нем не было ничего такого, что скомпрометировало бы автора.
