Надвигаются льды. Возможно, они предвещают конец света, но смертные внимают лишь своим сиюминутным желаниям.
1
Граальская Империя, Чаща Ночи
Священные охотники скакали на юг. Из семидесяти Посланцев, выехавших из холодного Спармаргена, осталось лишь восемнадцать. Многие были ранены или изувечены. Пятерых пришлось привязать к седлам. Только подъехав к воротам, охотники обнаружили, что умер Дренгтин Скайр, и уже давно – тело успело остыть. Щуплая лошаденка, несшая его, казалась испуганной.
Ворота ничем особенным не отличались – обычный проем в изгороди из железных кольев. По эту сторону царила ледяная стужа, в воздухе носились колкие снежинки, обезумевший ветер бесцельно швырял сухие листья. За изгородью, возможно, было чуть теплее, и тяжелые, набухшие от влаги листья он уже не мог поднять с земли.
Бледные, оборванные скитальцы с привязанными к волосам костями и маленькими черепами смотрели на замерзший лес. Среди похожих на скелеты голых деревьев проглядывало серое каменное строение. Каждый священный убийца надеялся, что жертва отыщется именно здесь и их тяжкое странствие наконец закончится.
Среди них был и Крепночь-Избранник – божье создание, принявшее некое подобие облика человеческого. На левой руке у него было семь пальцев, на правой – шесть, на ногах – то же самое. Был он совершенно безволос, туго натянутую кожу, отливающую болезненным зеленым светом, испещряли бурые пятна, на худом лице проступали резко очерченные скулы, глаза напоминали кошачьи, а во рту было не счесть острых мелких зубов.
Его породило воображение Харулка Ветроходца, с одной-единственной целью, и цель эта находилась сейчас на расстоянии полета стрелы.
Крепночь-Избранник послал перепуганного жеребца вперед, не обращая внимания на выцветшие броские буквы на воротах: «БЕРЕГИСЬ ВОЛКОВ И ОБОРОТНЕЙ!» Да он и читать-то не умел.
Как и многие его спутники. А уж на языке этой земли и подавно.
Проехав четыреста ярдов, Крепночь-Избранник остановился. В сотне шагов впереди возвышался небольшой замок. Подъемный мост, перекинутый через ров с водой шириной восемь футов, был опущен.
Без посторонней помощи пересечь текучую воду Крепночь-Избранник не мог. А вода во рве была проточной.
Но вода ничего не меняла.
В грудь божьего создания вонзилась стрела. Железный наконечник, пробивающий доспехи, и почти четырнадцать дюймов толстого, вырезанного из дуба древка вышли у него из спины. От удара Крепночь-Избранник качнулся в седле, а потом выпрямился и застыл, словно камень.
Ломкий холодный ветер кружил вокруг, Крепночь-Избранник чувствовал его дыхание.
И ничего не мог поделать.
На подъемный мост из замка вышли двое стариков. Один нес железную лопату, другой – заржавленную мотыгу. Первый старик взял дрожащего от ужаса скакуна за поводья и повел прочь. Пройдя сотню ярдов, они остановились, и старик с мотыгой скинул всадника в овражек.
Потом старики закидали неподвижное тело землей, сучьями, камнями и палой листвой.
Стемнело. Время тянулось медленно. На деревьях тихо расселись во́роны и стали наблюдать. Волки явились посмотреть на павшее божье создание и порадоваться его несчастью.
Наконец охотники нашли своего спутника и выкопали тело. Один преломил тяжелое древко и вытащил стрелу. Крепночь-Избранник стряхнул с себя землю и листья и поднялся на ноги. Сидевшие на ветвях во́роны оживленно обсуждали эту презабавную шутку. Волки не подходили близко, но всем своим видом выражали беспощадное презрение.
Среди Посланцев были шаманы. Вместе с Крепночь-Избранником двинулись они на замок и смирили силу текучей воды. Крепночь-Избранник пересек подъемный мост и явил волю своего бога в маленьком замке. Там его поджидало около дюжины людей, вот они – совсем рядом.
Ослепительная вспышка. Оглушительный грохот. Боль впивается в тело тысячей игл. И теперь уже настоящая смерть настигла Крепночь-Избранника и всех, кто шел за ним следом.
Тела еще сотрясались в предсмертной агонии, а волки уже набросились на тех, кто не побоялся надписи на воротах.
Трое юных всадников, которых командир оставил ждать за изгородью, бросились прочь, чтобы рассказать о постигшей отряд беде.
Вслед за ними, насмехаясь, летели во́роны.
Ночь не испытывает особой любви к тем, кто считает себя ее слугами. Двое из трех всадников пали жертвами безжалостных мелких Орудий. Третьему удалось вернуться, но он сошел с ума и не мог сообщить ничего полезного.
Однако само его возвращение уже являлось новостью.
Бог вознаградил несчастного так, как и вознаграждают обычно боги, – поглотил своего слугу.
2
Люсидия. Под стенами Герига, в тени Идиама
Ветер терзал, словно ржавая пила. Никто из старожилов не мог припомнить в Люсидийской пустыне таких холодов, ведь зима еще даже не вступила полностью в свои права. Кое-кто видел снег и раньше – вдалеке, на вершинах самых высоких гор.
С каменной башни Тель-Муссы открывался невероятный вид на лиги и лиги вокруг. Эту дозорную башню построили западные рыцари, участвовавшие в священных походах, чтобы следить за захватчиками из Каср-аль-Зеда, потом крепость захватил Индала аль-Суль Халаладин, Меч Господень, после победы над неверными у Кладезя Дней, а теперь она превратилась в прибежище для отчаявшихся беженцев из Дринджера, которые нанялись в услужение Муктабе Ашефу аль-Фартеби ед-Дину, каифу Каср-аль-Зеда.
Злобный ветер трепал седеющие волосы и бороду Нассима Ализарина. Нассима прозвали Горой, и был он столь велик, что лишь могучие скакуны с западных земель могли выдержать его. И в походы он брал целый табун таких скакунов, потому что они быстро выбивались из сил.
Нассим медленно повернулся. Неверные с толком выбрали место для башни, хотя и построили ее на старинном фундаменте. С тех самых времен, как люди научились воевать, по пролегавшей внизу дороге прошествовали в обоих направлениях сотни армий. Нассиму подумалось, что вскоре здесь промаршируют новые войска.
С юга к башне приближался всадник. Согнувшись в седле, он, казалось, был охвачен отчаянием. Скорее всего, это возвращался Костыль. Старик объезжал заставы ша-луг вдоль дальних границ западных государств. За всадником, на горизонте, будто злобный сфинкс, темнел Гериг, твердыня неверных, которую не мог захватить ни один смертный. В Гериге засело Братство Войны. Иногда эти стойкие воины-монахи подбирались к Тель-Муссе, надеясь выманить ша-луг. Но Гора не поддавался на такие уловки. В самые хорошие времена число его сторонников, рассеянных по всей Обители Мира, не превышало четырех сотен. Война с бывшим другом, Гордимером Львом, военачальником ша-луг, шла ни шатко ни валко. Многие воины-рабы осуждали убийство сына Нассима, Хагида, но не считали эту гнусность достаточным основанием, чтобы братья ша-луг подняли друг на друга меч.
