потому, что буду пытаться держать свои чувства под замком.
Мое первое просветление случилось в тот день, когда я вернулся домой и увидел на полу окровавленную жену и полностью разбитую, перевернутую и выпотрошенную вверх дном квартиру. Моя Юля отважно держалась и хранила каплю сил, чтобы сказать, как сильно меня любит и умереть у меня на руках. После этого я снова надолго залез в свою скорлупу и в общем даже почти нормально жил, меняя женщин чаще, чем заядлый курильщик тянется за новой сигаретой. А потом появилась Планетка и все пошло не по сценарию.
Я думал, что уже никогда не смогу жить нормальной жизнью, когда узнал, что Веры больше нет. Мне тогда думать, что она просто меня бросила и вернулась к мужу, было даже легче - человека всегда проще по кусочку вырезать из своего сердца, когда думаешь, что пока ты здесь страдаешь, он где-то там живет свою нормальную и счастливую жизнь. А когда он вдруг пропадает и ты знаешь, что его уже не позвать и не вернуть - это как-то сразу ставит мозги на место. И все глупые обиды кажутся такими мелкими, а все не сделанные из-за глупой гордости вещи - важными.
За эти недели, когда она снова, не говоря ни слова, исчезла из моей жизни, я понял две вещи - я не должен был ее отпускать, а когда снова найду - уже никогда не позволю уйти.
Так что когда Планетка начинает слабо. Но уверенно пытаться высвободиться из моих объятий, я только посильнее мыкаю вокруг нее руки. Оглядываюсь и вижу вошедшего в бутик мужчину - очевидно, причину ее беспокойства. Его лицо мне незнакомо, и вряд ли знакомо ей, потому что чувак, мазнув по нам взглядом, проходит дальше, до стойки с женскими платьями, на которых нарисованы пятизначные ценники. Но присутствие незнакомца заставляет Веру нервничать.
— Это кто-то, кого ты знаешь? - спрашиваю на всякий случай.
Она отрицательно мотает головой. Понятно, боится, что он может быть просто «глазами и ушами» Олега. Блять, ненавижу себя за то, что вся е жизнь превратилась в одно сплошное ожидание подставы. Но еще больше - за то, во то эта тварь, недостойная называться мужчиной, превратила мою маленькую жизнерадостную Венеру.
Если бы Олег был где-то рядом в ту минуту, как она вошла и я увидел ее синее от побоев лицо - я бы просто его убил. Любим доступным и максимально быстрым способом, чтобы убедиться, что он просто исчез и больше никогда не будет даже дышать в ее сторону.
— Я кое-что…. - Она пятится вглубь, к примерочным, одновременно копаясь в большой мешковатой сумке. - Нашла документы. Подумала, что они, наверное…
Протягивает мне увесистый бумажный пакет и я, не раздумываю, бросаю его на стояку неподалеку. Что бы там она не принесла - в эту конкретную минуту оно не имеет значения. О делах мы будем говорить позже.
— Я подал на развод, - озвучиваю то, с чего нужно было начать этот разговор. - Поговорил с женой обо всем. И к Олегу ты больше не вернешься. Вообще. Сегодня ты уезжаешь со мной.
Она как будто собирается что-то сказать - долго мнется, поджимает губы.
— Это не обсуждается, - на всякий случай закрываю тему.
— Олег уже несколько дней не ночевал дома, - все-таки говорит она и снова с опаской вертит головой, как будто ожидает наткнуться на камеру слежения в искусственном цветке в соседней вазе или даже в вешалке. - У него что-то случилось.
— Я что-то такое слышал, - говорю не без злости, потому что эти проблемы накрыли его не без моего участия, хотя мой вклад во все это был почти минимальным. С другой стороны - мои парни уже почти закончили конструировать новую, сильную и более эффективную бомбу и вот-вот запустят ее в дело. - Тебе не нужно об этом беспокоиться, Планетка. Теперь ты со мной. Прямо отсюда поедем подавать на развод. Твой.
Она поднимает на меня взгляд и меня снова глубоко замораживают кровоподтеки на ее лице. Заставляют кишки скручиваться в болезненный узел. А что у нее под одеждой? Честно говоря, я, кажется, выглядел лучше даже когда еле живой выбирался из какого-то гребаного хардкора своего прошлой «работы». Не представляю, чтобы живой человек - а тем более маленькая беспомощная женщина весом меньше пятидесяти кило - смогла все это пережить. Что у нее внутри после всего этого?
— Я хочу увидеть… нашего сына, - трясущимся, словно в лихорадке голосом, говорит она. Скорее даже требует. - Я понимаю, что я для него… чужая, некрасивая и очень страшная тетя, но… мне нужно хотя бы просто его увидеть. Не на дурацких фотографиях.
— Сегодняшний вечер тебя устроит?
Она снова округляет глаза, как ребенок, которого завели в Детский мир и сказали, что он может взять все игрушки, которые захочет.
— Сегодня? - как будто не верит своим ушам.
— Сегодня, - спокойно подтверждаю я.
Планетка цепляется обеими руками в ремень от сумки на плече, как будто только он не дает ей рассыпаться окончательно. И снова бросает взгляд на мужчину, который уже вовсю увлечен выбором платья. Я беру ее за плечи, встряхиваю, чтобы сфокусировалась на мне. И опять с болью осознаю, каково ей было все эти годы.
— Ты теперь со мной, Венера. Поняла? Запомнила? - притрагиваюсь губами к кончику ее носа. Раньше она любила, когда я так делал, а сегодня стоит как вкопанная, как будто я сделал что-то из ряда вон. Пройдет много времени, прежде чем я снова разбужу свою спящую внутри этой Злой колдуньи - Спящую красавицу. - Ничего не бойся. Я больше никому тебя не отдам.
— Я больше… Я не знаю… я стала такой безобразной.
Есть только один способ заставит ь женщину перестать говорить сглупости. -закрыть ей рот.
Буквально.
Лучше поцелуем, чтобы она просто перестала думать вообще обо всем в принципе, а не только заморачиваться теми вещами, которыми должен заниматься тот, кто сильнее и жестче - ее мужик.
Я, наверное, слишком груб, когда беру ее за локоть и подтягиваю к себе, одновременно делая еще один шаг к примерочным, потому что Планетка тихо охает и, сама того не понимая, приоткрывает губы. И выдыхает прямо мне в рот, когда я жадно прижимаюсь к ее губам поцелуем. Она такая теплая и все еще мягкая, несмотря ни
