class="p1">- Закончили! – прервала обоих вставшая между ними Кора. – Выход – там, - указала она кивком в противоположную сторону от того, куда двинулся наёмник. – Пусть идёт.
- Он же кого-нибудь там прирежет, - попытался опротестовать громила.
- Пусть режет, - процедила Кора, выдохнув. – Если он так и остался в мире, где убивают друг друга, и где честь – пустой звук, пусть там и остаётся. Только пусть других туда не тащит.
- Честь – бальзам грешных… - только и промолвил шёпотом Орикс. А затем добавил чуть громче. – Какая же ты неблагодарная скотина, Норико.
- Ой спасибо, меня и не так называли, - усмехнулся, сохраняя всё тот же оскал, островитянин.
- Уж извини, воспитан, - только и ответил Орикс, провожая его взглядом.
Дождавшись, пока воин отойдёт на некоторое расстояние, остальные «соколы» пошли за ним. Орк-полукровка подозвал к себе Галантия, остававшегося до сей поры в отдалении от обеих перепалок. Вся высокомерная спесь теперь была сбита, и эльф, скорее, не понимал, что вообще послужило причиной такого разлада. И если подобное отношение к серому наёмнику ещё как-то укладывалось в голове, то поворот спиной к своим же товарищам вор принять не мог.
Кора, отпустив их немного вперёд, подошла к Розе и легонько тронула её за плечо. Было видно, что вся произошедшая ситуация обернулась для неё глубоким потрясением. Пусть она и старалась скрыть, истинные эмоции прорывались наружу тихими всхлипами и катящимися по щекам слезами.
Под шум начавшегося снаружи ливня, над «соколами» начали сгущаться тучи…
Глава 47
Когда бандиты только направлялись в послужившую пристанищем для культистов шахту, сама мать-природа, сгустив над округом «Хадрия» полотно из непроглядных туч, будто пыталась сказать, что ничего хорошего от этого похода ждать не стоит. Смертные, однако, не вняли её предупреждениям, и теперь на протянувшиеся вдоль границы леса обрушился наипротивнейший дождь.
Холодный, мелкий, он то возникал порывами, то исчезал ненадолго, чтобы потом пролиться вновь. Где-то вдалеке, понемногу приближаясь, били раскаты грома. Может, сам ливень продолжался не столь долго, но вся успела изрядно вымокнуть и покрыться пятнами луж.
Для находящихся в лагере наёмников возникший акт непогоды стал небольшой неприятностью. Когда капли подобно водопаду сорвались с неба разведённый костёр оказался моментально потушен, и теперь люди пытались ютиться под деревьями и кое-как сооружённым навесом. Правда, косая траектория ливня совсем не способствовала этому.
***
Норико, увидев ещё больше серых гостей в лагере, совсем потерялся в попытках успокоить себя. Только что один из них был готов порезать его, и сам островитянин желал того же. После смерти Лангедроссы и попытки убить его от того молодого эльфа, весь этот чёртов отряд казался отъявленными ублюдками. Лучше бы их всех перебили. И воин с радостью хотел сделать это собственными руками. Но сейчас их было неоспоримо больше. Никакая сила не позволит расправиться с ними и, при этом, выжить.
Поэтому он, не обращая внимания на прислужников своего врага, неспешно обошёл лагерь и направился чуть глубже в пролесок. Дождь колкими каплями опадал на него, смешивался с грязью и кровью, покрывающими лицо и одежду, и стекал на землю. Никакой чистоты он не приносил. Лишь оставлял полосы неприятных разводов. И холод.
Гнев, что до этого бурлил и заставлял горячиться, постепенно сходил на нет. Вместо него приходило раздражение, не дающее ничего и только ведущее к ещё большему приступу ярости.
Выйдя на небольшую поляну, Норико подошёл к одному из деревьев и приложился рукой к шершавой коре. Ствол выглядел крепким. Оторвав щепку, он сжал её в ладони до хруста, а после раскрыл кулак, заставив её разломленные части плюхнуться на землю.
Могучий дуб невозмутимо смотрел на него. Островитянин поднял взгляд на возвышающиеся ветви, удерживающие собой раскидистую крону. Наверняка он стоял тут уже не одну сотню лет. Слегка поморщившись, воин приложил сомкнутую кисть, а затем размахнулся и с силой ударил по бревну.
Он бил и бил, сдирая кулаки в кровь. Казалось, с каждым новым соприкосновением руки и древесины, он всё более свирепел. Щепки разлетались в сторону, красные капли обагряли мутные лужи. Тяжёлое дыхание паром вырывалось из пасти. Каждый вдох давался с трудом, но Норико не останавливался.
Стерев кожу до костей, он продолжил. В конец обессилев, когда глаза куда чаще стали видеть темноту, а не свет, он опустил руку. Боль совсем перестала ощущаться ещё несколько минут назад. Взглянув на кулаки, он слабо усмехнулся и сухо сплюнул на землю. А после упал, потеряв сознание.
***
Когда «соколы» дошли до лагеря, Орикс последовал за островитянином, выдерживая дистанцию. В приступе своего гнева тот легко мог сорваться и напасть на своего союзника, так что полуорк предпочёл лишь наблюдать.
Кора вместе с остальными в это время принялась собирать остатки вещей. Оставаться в этом лесу при такой погоде не было никакого смысла. Фургон стал непригоден для передвижения, поэтому сумки, какие можно, бандиты нацепили на себя, а что-то сложили в седельные, навешанные на Йорика.
С наёмниками никто не контактировал. Одно лишнее слово, и весь их нейтралитет мог обернуться катастрофой. Только когда один из них подозрительно поинтересовался судьбой товарища, до него дошёл ответ, мол, тот отправился забирать тело командира. И пока серые пребывали в опустившемся на отряд трауре, наши герои поспешили оставить их.
Бессознательного Норико к остальным донёс орк-полукровка. Перекинув тело через своего коня-тяжеловоза, он неспешно последовал за остальными, бросив напоследок печальный взгляд в сторону безымянного серого отряда. Слишком много не нужных жертв произошло за последние недели. Слишком много.
***
К огромному счастью, дождь в скором времени закончился. Солнце, конечно, не выглянуло из-под тёмного покрывала, но даже без него ехать стало проще.
Произошедшее никто из «соколов» не хотел обсуждать. Только Галантий единожды напомнил, что всё, что было в пещере, останется между ними. Разумеется, он имел в виду свой прорвавшийся наружу страх, теперь старательно прикрываемый спокойствием. И пусть его обычное эльфийское высокомерие всё ещё витало где-то рядом в виде требовательной интонации, теперь остроухий опустил его куда подальше.
Мысли остальных были заняты совсем иными вещами. Орикс просто гонял философские рассуждения. Быть может, сейчас бы очень пригодился назойливый собеседник в виде проклятого меча, но из того словно исчезла вся нестабильность. Он был нем, как будто его подменили. Поэтому полуорк держал в голове одиночество, периодически поглядывая то на своих спутников, то на Йорика, которого
