Ознакомительная версия. Доступно 52 страниц из 259
время как Наполеон, перейдя через главный рукав с Бертье и Даву, отправится руководить самыми срочными операциями: доставкой на Лобау провианта и боеприпасов и восстановлением большого моста. Все разошлись ободренными, исполненными решимости и уверенными друг в друге.
Массена возвратился в Асперн, а Наполеон, отдав необходимые приказы, отправился через Лобау на берег главного рукава Дуная. Он не без труда перебрался через множество больших ручьев, образовавшихся на острове вследствие подъема воды. Между одиннадцатью часами вечера и полуночью он вышел на берег большого Дуная и захотел немедленно переправиться через него. Опасность была велика, ибо плавучие предметы, подхваченные водным потоком, в глубокой темноте столкнувшись с хрупким яликом, в который собирался сесть Наполеон, могли его потопить. Но не время было колебаться, когда предстояло столько важных дел, и Наполеон, с уверенностью Цезаря среди волн Эпира, сел с Бертье и Савари в ялик, управляемый несколькими бесстрашными понтонерами, которые доставили его целым и невредимым на другой берег. Высадившись в Эберсдорфе, Наполеон тотчас отдал приказ, чтобы к этому пункту стянули все свободные лодки, наполнили их галетами, вином, коньяком, зарядными картузами, патронами и перевязочным материалом и направили всё это на остров Лобау. Лодок, оторванных от разрушившегося большого моста, хватило, чтобы доставить армии всё необходимое на другую сторону реки. Операцию начали той же ночью.
Тем временем Массена, ставший главнокомандующим, подготавливал отступление в Эсслинге и Асперне. Прямые атаки на эти два пункта завершились. Австрийцы продолжали обстрел, всё более замедлявшийся по мере наступления темноты. Они падали от усталости на поле битвы, в то время как французов обязывала держаться на ногах необходимая в их критическом положении бдительность, хотя они устали не меньше австрийцев. В полночь Массена приказал начинать отступление Императорской гвардии, ближе всех расположенной к реке. Проходя через малый мост, каждый корпус должен был унести своих раненых и увезти свои пушки, оставив только убитых, которых было – увы! – слишком много. После гвардии настал черед тяжелой кавалерии, и поскольку многие солдаты побросали свои кирасы, Массена приказал спешенным всадникам собрать их, не желая оставлять неприятелю никаких трофеев. Часть легкой кавалерии с вольтижерами оставались на линии перед Асперном и Эсслингом, создавая видимость сопротивления. Затем переправились, забрав своих раненых, дивизии Сент-Илера и Удино. За ними последовали дивизии Леграна, Карра-Сен-Сира и, наконец, покинув на рассвете 23-го Эсслинг и Асперн, в лесок, прикрывавший отход к реке, углубились генералы Буде и Молитор в сопровождении множества тиральеров. Изможденный неприятель не заметил отхода войск. Лишь к шести часам утра, обнаружив постепенное исчезновение французских аванпостов, австрийцы заподозрили, что французы отступают, и попытались их преследовать, но были медлительны и не слишком их беспокоили.
Вступив в Эсслинг и выйдя к берегу, австрийцы обнаружили малый мост, по которому проходили последние колонны французов. Они тотчас направили на них свою артиллерию, а вышедшие из леса тиральеры осыпали французов пулями. Решив уйти последним, Массена оставался на левом берегу, вместе с офицерами своего штаба. Ему заметили, что позиции начинают энергично теснить, что его могут внезапно атаковать, что настало время свернуть мост и положить конец беспримерному сопротивлению. Однако он не желал ничего слышать, пока находил на левом берегу хоть какие-то обломки, которые мог спасти. Объехав берег во всех направлениях, он лично убедился, что не оставил ни одного раненого, ни одной пушки, ни одного мало-мальски стоящего предмета, который мог бы достаться неприятелю. Он приказал собрать как можно больше брошенных у Дуная ружей и кирас и согнать в реку бродивших у воды раненых и оставшихся без хозяев лошадей, чтобы вынудить их пересечь реку вплавь. Наконец, убедившись, что на этом берегу, ставшим вражеской землей, его долг исполнен, а вокруг него уже сыплются дождем пули тиральеров, Массена последним сел в лодку. Он приказал перерезать крепления моста, которые течением реки вскоре отнесло к другому берегу, и через несколько минут уже был на Лобау. Австрийцам же пришлось удовольствоваться видом добровольно отступившего неприятеля.
Так закончилось это двухдневное сражение, одно из самых кровопролитных сражений того времени и первое в ряду ужасающих кровавых побоищ последнего периода Империи, в которых за один день истреблялось количество людей, равное населению большого города. Количество убитых и раненых, как в этой битве, так и в остальных, оценить можно только весьма приблизительно. Потери австрийцев равнялись 26–27 тысячам убитых и раненых, потери французов – 15–16 тысячам. Огромная разница в потерях объяснялась тем, что австрийцы почти всё время сражались неприкрытыми, а французы, напротив, укрывались за неровностями участка. Пленных почти не было ни с одной стороны, за исключением нескольких сотен, захваченных в Асперне и Эсслинге и отправленных на Лобау. Единственным результатом сражения было чудовищное кровопролитие.
Самым тяжелым последствием сражения в Эсслинге стали разговоры врагов Франции, поспешивших объявить Германии и всей Европе, что французы побеждены, наголову разбиты и отступают. Но Наполеон, сражаясь среди готового восстать против него континента, вынужденный держаться в центре неприятельской столицы, четыреста тысяч жителей которой лишь ждали сигнала к мятежу, нуждавшийся в надежных дорогах в тылах для подвода подкреплений, не мог обойтись без славы своей непобедимости. Материально он был сильнее, ибо потерял меньше, чем его противник, и закалил своих молодых солдат в грозном испытании. Но морально он был слабее, ибо его враги праздновали его мнимое поражение. Что касается его поведения как генерала, можно лишь восхищаться выбором острова Лобау, сделавшим возможной операцию, во всех иных случаях неосуществимую. Однако следует осудить поспешность, с какой он решился на переправу в такое время года, не собрав достаточных для перехода средств, но столько причин извиняли его нетерпение занять оба берега Дуная, что можно простить ему излишний расчет на удачу в надежде сэкономить время.
Его подлинной и извечной ошибкой была безудержность, которая сначала привела его к Неману, откуда он чудом вернулся, затем на Эбро и Тахо, откуда он вернулся один, оставив там свои лучшие армии, а теперь вновь на Дунай, где ему удавалось держаться лишь новыми чудесами, череда которых могла в любую минуту прерваться и привести к катастрофе. Именно в этом и была его вина, ибо генерал совершал ошибки под давлением самого неосторожного из политиков.
Наполеону надлежало гораздо более страшиться моральных, нежели материальных последствий Эсслингской битвы. Пересуды в Европе об этих двух великих днях могли вызвать непредвиденное сопротивление и лишить его морального превосходства, в котором он нуждался. Между тем Наполеон не сильно встревожился по поводу преимущества, которое его враги могли извлечь из последних событий. Он принял энергичные меры для исправления этого мнимого или действительного поражения, намереваясь даже извлечь из него в ближайшем
Ознакомительная версия. Доступно 52 страниц из 259
