class="p1">Когда они достигли Верхней реки, каноэ на всех не хватило, и гвахи с помощью оугмаров построили несколько плотов. Они управляли ими искуснее, чем лодками, и не боялись воды – плавали и ныряли как выдры.
Верхняя река стремительно несла людей: за три дня они преодолели огромное расстояние и оказались возле Синей Реки, которая недавно вышла из берегов; ее воды достигли леса и омыли подножие холмов. Потребовалась четверть дня, чтобы добраться до твердой земли по противоположному, тоже затопленному берегу.
Наконец они высадились на твердой земле, но равнина здесь и там была залита водой, возникли целые озера, которые можно было пересечь только на каноэ и плотах.
Желая показать свою власть, Акроун сохранял суровое выражение лица.
Ближе к вечеру Хейгоун крикнул:
– Оугмары ползут как черви… Они никогда не достигнут страны тзохов.
Акроун грубо ответил:
– Наводнение наверняка задержало похитителей. Оугмары должны продолжить преследование.
Он послал за Хелгвором и спросил:
– Тзохи были дальше, чем мы, от верховья реки, когда Хелгвор повстречал беглянок?
– Тзохи были вниз по течению на день или два дальше.
– Тзохи уйдут от реки на твердую землю, – сказал Хейгоун. – Мы тоже должны покинуть берег.
– Еще рано! – возразил Акроун.
И он пристально посмотрел на Хейгоуна.
– Неужели Хейгоун забыл, что оугмары вышли на тропу войны?
– Хейгоун повинуется вождю! Но воины должны собраться и поговорить.
Лицо Акроуна стало бледным, как пепел.
Разговоры о собраниях воинов начинались, когда ослабевала власть вождя. Его ненависть разгоралась с новой силой, и он все сильнее желал смерти великана.
– Акроун соберет воинов, когда зажгутся костры.
– Если тзохи неподалеку, они заметят огни.
– Неужели Хейгоун глуп, как ребенок? Неужели он думает, что вождь не знает, что пламя должно быть скрыто от чужих взоров?
Вечером Акроун выбрал место, окруженное деревьями, чтобы разжечь костры. Более того, оугмар и гвах, разбивавшие лагерь, не обнаружили следов человека даже на таком расстоянии, где костры были бы незаметны и на голой равнине.
Когда поленья разгорелись, Акроун позвал мужчин.
– Пусть воины соберутся. Вождь хочет их выслушать.
Первыми явились сторонники Хейгоуна: их было две дюжины, и ни один из них не встречал осень больше тридцати раз.
Те, кто остался верен вождю, – либо из привязанности, либо из доверия, либо из страха или ненависти к Хейгоуну – собирались медленнее: их было полтора десятка, включая Хтраа, Иоука и Хелгвора.
Те, кто колебался с выбором, но был готов подчиниться сильнейшему, скрылись.
Акроун, с тревогой наблюдая за приспешниками недруга, с горечью вспоминал, как совсем недавно племя не раздумывая выполняло любые его прихоти. Тогда Хейгоун лишь покорно ждал, когда придет его время. Теперь вождь чувствовал в людях недоверие: в глубине души они винили его в потере женщин – даже не задаваясь вопросом, мог ли он предотвратить их похищение, они считали его ответственным.
Он встал; в янтарных глазах полыхнули красные отблески костра; волевое лицо оставалось бесстрастным. Он сказал:
– Вождь собрал воинов, чтобы воззвать к их мудрости и просить их совета. Дорога вдоль реки затоплена. Но это самый короткий путь. Идти нам по ней или отправиться в обход?.. Пусть воины поразмыслят над этим!
Хейгоун встал и расправил гигантские плечи. Выглядел он устрашающе: его огромные челюсти были сжаты, а когда он начал говорить, то осклабил зубы, как лев:
– Опыт вождя велик! – сказал он. – И воины подчинятся его приказу… И хотя дорога вдоль реки самая короткая, этот путь будет самым долгим. Тзохи не пошли по ней. Они отправились к твердой земле.
Огромной рукой он указал на запад. Его сторонники одобрительно закивали головами, что-то выкрикивая.
– На берегу плохая охота, – продолжал он. – Сегодня у гвахов будет недостаточно мяса. А гвахи следуют за оугмарами только ради пропитания. Звери убежали с берега на твердую землю. Неужели оугмары хотят, чтобы гвахи покинули их? Тогда их останется слишком мало, чтобы сражаться с тзохами!
Его сторонники выразили одобрение жестами и словами; те, кто не решался его поддержать, глядели испуганно, готовые подчиниться новой силе.
Когда поднялся Акроун, было видно, что в нем кипит гнев:
– Хейгоун – хитроумный воин! Но что ему известно о враге? А что известно оугмарам? Их следов мы так и не нашли! Мы должны выйти на след. Этого хочет Акроун. Семеро воинов вместе с гвахами и собаками будут искать следы на берегу. Все они будут охотиться и принесут мясо зверей. Так оугмары узнают правильный путь. Вождь все сказал. Воины будут повиноваться.
– Воины будут повиноваться! – выкрикнули одновременно Хтраа и Хелгвор.
И сторонники Акроуна, собрав все свое мужество, закричали:
– Воины будут повиноваться!
Тогда робкие души, ожидавшие развязки, вновь обрели доверие к вождю, а последователи Хейгоуна молчали в оцепенении.
Поняв, что его время еще не пришло, Сын Волка проворчал:
– Разве не Хейгоун станет командовать людьми, которые отправятся на поиски твердой земли?
Вождь кивнул, но тут воин засомневался: повернувшись к Глааве, он не спускал глаз с Хелгвора. Акроун все понял и, не желая разжигать ссору прежде, чем они победят тзохов, произнес:
– Хтраа будет командовать людьми, которые пойдут по берегу, а Хелгвор поведет его за собой.
Хелгвор в отчаянии посмотрел на Глааву; она стояла рядом с одной из женщин: лицо мрачное, в душе зреет глубокая обида.
На рассвете Хейгоун двинулся на сухие земли вместе с шестью воинами, гвахами и собаками. Хтраа с Хелгвором отправились к верховью реки: его отряд нес две пироги для переправы через воду. Узкие залитые пространства обходили, а иногда переходили вброд.
Хелгвора терзали грустные мысли: образ Глаавы томил его юное сердце, он не мог не думать о ней, она сопровождала каждый его поступок, каждое движение. Раньше его занимало только поражение тзохов. Сейчас он гораздо больше думал о завоевании Глаавы.
Хтраа, брат женщины, родившей Хелгвора, по обычаю племени считался его отцом. Он любил Хелгвора. Человек спокойного и невозмутимого нрава, покорный вождю, он ненавидел Хейгоуна. Хтраа был опытным воином, но почти лишен природного чутья, никогда не рвался в вожди, любил безделье. На охоте или в сражении он без особого рвения делал не больше необходимого. Он хладнокровно убивал зверей и был готов уничтожать тзохов. Точно так же, если бы приказал Акроун, он, не дрогнув, лишил бы жизни Хейгоуна и его сторонников, но предпочел бы действовать хитростью. Его не волновали ни смерть, ни страдания тех, кто был ему безразличен, но гибель Хелгвора или Иоука на много дней повергла бы его в печаль.
Иоук, брат Хелгвора, был похож на Хтраа. Более жизнестойкий, чем брат, он был
