Ознакомительная версия. Доступно 35 страниц из 172
Тревожил чекистов-«религиоведов» и рост популярности архиепископа Луки среди молодежи, студентов, интеллигенции (отмечалось, что молодежь составляла 10–12 % прихожан на Пасху 1949 г. при общем значительном росте числа молившихся, по сравнению с 1948 г., в Керчи в два раза, в Симферополе – с 5800 до 9000, в Севастополе – с 2600 до 6500 и т. д.)[1018].
Как отмечалось в докладе о работе отделения «О» УМГБ за апрель 1947 г., его проповеди в кафедральном соборе Симферополя (ныне – Свято-Троицкий собор, где выставлены для церковного почитания мощи святителя Луки) «пользуются большим авторитетом среди верующих и даже среди некоторой части медицинского персонала», число верующих растет, приходит «много студентов Симферопольского медицинского института и медицинских работников, которым Лука читал лекции о «гнойной хирургии». Приводились слова студентки П. Калашниковой – «я сейчас чувствую себя настоящей христианкой». Студентка А. Белобородова (по свидетельству информаторов МГБ) говорила: «Мне очень понравилась церковь. Было очень много студентов из нашего института. Хор замечательный, особенно интересно было видеть нашего хирурга – лауреата Сталинской премии»[1019].
В конце концов, 6 мая 1947 г. начальник УМГБ генерал-майор Марсельский информировал областной комитет партии «о влиянии архиепископа Луки на студентов Симферопольского медицинского института и медицинский персонал». Сообщалось, что на основе информирования УМГБ, обком партии указал руководству медицинского института «впредь избегать пользоваться лекциями архиепископа Луки»[1020]. После этого, как знаем мы теперь, профессор окончательно потерял возможность нести свои фундаментальные знания и колоссальный хирургический опыт коллегам и будущим врачам.
Агенты и осведомители работали, увы, в самом близком окружении святителя. В противном случае грозили репрессивные меры. Агентура «подводилась» к близким к архиерею священнослужителям и мирянам, сопровождала владыку в поездках по почти 60 крымским приходам[1021].
Одновременно негативная или предубежденная информация о главе епархии шла в Москву и по линии уполномоченного Совета по делам религии в Крымской области – «реакционер и большой фанатик, стремящийся к разжиганию религиозности», «архиепископ Лука продолжает оставаться реакционером, которого в благоприятный момент при наличии надлежащего повода необходимо подвергнуть изоляции»[1022]. Иначе говоря – не исключался новый арест.
В 1954–1958 гг. ряд решений ЦК КПСС и правительства СССР закрепил курс на новые гонения и полную ликвидацию Православной церкви в процессе «коммунистического строительства». Лишь за 1958 г. в Крыму «при помощи агентуры» закрыли два храма и выслали за пределы области 4 священника. Органы КГБ прибегли к грубым способам компрометации владыки и создания невыносимых условий для архипастырского служения. В частности, в 1956 г. в кафедральном соборе при помощи негласных помощников сколотили «оппозиционную группу» во главе с бывшим старостой Сизарем. Они умело использовали факт нанесения побоев священником Довбенко сторожу Ф. Рябых[1023]. Неблаговидную историю удалось раздуть, собор потерял до половины прихожан. Одновременно враждебного архиепископу священника Зубова («случайного в церкви человека») из Бахчисарая уговорили снять сан и выступить с «разоблачительными» статьями в газетах[1024].
В документах, подготовленных новым уполномоченным Совета по делам РПЦ в Крыму А. Гуськовым, по отношению к правящему архиерею стали появляться оскорбительные и политически чреватые определения, присущие худшим годам гонений на православие. Владыка именовался (27 мая 1960 г.) «не в меру властным, самолюбивым, деспотичным стариком, …возомнившим себя, пользуясь прошлыми заслугами… удельным князьком Крымской епархии, …ярым монархистом»[1025].
Несмотря на постоянное давление представителей власти и обструкцию официальной медицины, падающее из-за помутнения хрусталика зрение, владыка Лука придерживался своего распорядка дня. В кабинете царила простая обстановка, много икон, портреты Сталина и Патриарха покойной красавицы-жены кисти самого епископа. Утром – умывание с тщательным хирургическим мытьем пальцев «по Спасокукоцкому», зарядка. Чтение прессы и книг до обеда. После – отдых. С 16 до 17 ч прием больных. Вечером – прогулка вдоль берега речушки Салгир. Вечером до 23 ч усердно занимался с медицинской литературой и хирургическими атласами, писал проповеди[1026].
Святитель-хирург
Архиепископ Лука произнес свою последнюю проповедь в Прощеное воскресенье 1960 г. 11 июня 1961 г., в День Всех Святых, в земле Российской просиявших, В. Войно-Ясенецкий скончался в 6 ч. 45 мин. «Не роптал, не жаловался. Распоряжений не давал. Ушел от нас утром…» – писала личный секретарь владыки Елена Лейкфельд[1027].
22 ноября 1995 г. архиепископ Симферопольский и Крымский Лука определением Синода Украинской православной церкви причислен к лику местночтимых святых. В марте 1996 г. при стечении 40 тыс. верующих состоялось обретение святых мощей владыки, которые в настоящее время почивают в Свято-Троицком кафедральном соборе Симферополя. Выступая на панихиде, архиепископ Симферопольский и Крымский Лазарь подчеркнул: «Впервые на крымской земле происходит событие исключительной важности. Яркая личность архиепископа Луки видится нам сегодня спасительным маяком, к которому каждый из нас должен направлять свой взор, по которому должны ориентироваться общественные силы, ищущие возрождения нашего народа».
Ознакомительная версия. Доступно 35 страниц из 172
