не могла поверить в то, что всё сказанное ею о наставнике принцессы правда.
В нижнем углу этой же иллюстрации, виднелся высокий мужчина, облачённый в шутовской костюм, сшитый из нескольких лоскутов, в котором девушка сразу узнала Капулиция. Безжалостный, подлый, лицемерный предатель, именно таким ей виделся обидчик маленькой принцессы. Голос шута тут же отозвался в памяти Эми, от чего её сердце начало бешено колотится.
Несмотря на бурную реакцию своей собеседницы, Фодж продолжал свой рассказ. Профессор, конечно же, обратил внимание на Эми. В этот самый момент он понял, что кто-то из этой тройки является мощным катализатором её волнения. Харвуд надеялся, что эмоциональные всплески смогут разрушить барьер, что ограждает память девушки.
Тем временем Фодж продолжал. Во рту профессора пересохло от долгого монолога, но тот даже не планировал останавливаться. Периодически запинаясь, Харвуд, раскрывал то один разворот, то другой, в надежде пробудить в своей собеседнице новые яркие чувства.
В очередной раз Эми даже увидела Кэтлин, которая была ещё совсем юной. На этой иллюстрации она стояла справа от высокого рыцаря, в котором Эми сразу же узнала столь ненавистного её подруге Роберта Риджеса. Третьим на групповом портрете был изображён лоррго в сером дорожном плаще, в котором Эми в ту же секунду узнала Данкена Бритса. Честно говоря, она была бы уверена, что это именно он, если не подпись: «Кэтлин Маргарет Уортли, Роберт Уайт Риджес, Маркус Бритс».
Изрядно запыхавшись, пожилой профессор уже совсем плохо контролировал собственные движения. Книги и брошюры периодически выскальзывали из его дрожащих от волнения и усталости рук. Тем не менее, Фодж не унывал и в очередной раз, снова и снова брался за дело.
В один из таких моментов из рук профессора выпала маленькая книжка в тёмно-синей обложкой. Перевернувшись в полёте, она упала разворотом вниз. В следующий миг, из-под обложки вырвался небольшой клочок пергамента с каким-то изображением.
Плавно покачиваясь в полёте, словно опавший с дерева осенний лист, лист, но уже бумаги медленно приземлился на кофейный столик, прямо перед девушкой. На куске пергамента был изображён выполненный чёрным грифелем портрет ребёнка. Совсем маленький малыш был зарисован с натуры, когда сидел и играл. Кому же принадлежал этот портрет?!
Едва мысли Эми обратились к этому образу, как ледяной барьер, столько лет сковывающий сознание девушки, дал самую сильную трещину за всё время своего существования. В ту же секунду пространство вокруг Эми стало смыкаться, словно в очередной раз собиралось перенести девушку в тот пустой мрачный мир, но этого не произошло.
Где на середине, привычный процесс прекратился, заставив Эми врасплох. Ещё миг и в сознание Эми хлынуло чёткое, знакомое воспоминание, которое стремительно обрастало образами, звуками, чувствами. Словно из ниоткуда в голове девушки родилось до боли знакомое воспоминание, которое она почти, что точно могла связать с собственной жизнью.
На залитой алым светом террасе, уперевшись крохотными ручками в деревянный пол, сидела маленькая полугодовалая девочка. Окруженная двумя женщинами лет сорока, малышка внимательно наблюдала, как забавно копошатся вокруг, старательно развлекая её. Репертуар нянечек пришёлся девочке по вкусу, и она с удовольствием хохотала при виде очередного эпизода весёлого шоу.
Чуть поодаль, на той же самой террасе, в плетёном кресле сидела девятилетняя принцесса Эми Ли Джессен. Именно от её имени происходило повествование в этом воспоминании, именно её чувства Эми переживала как свои.
Глядя на малютку, ребёнок постарше что-то старательно рисовал на небольшом клочке пергамента. Изящные линии накладывались одна на другую, постепенно соединяясь в одно едино изображение. С каждым штрихом, образ на пергаменте, всё больше и больше походил на малышку, играющую со своими нянечками.
– У вас талант, Ваше Высочество!!! – похвалил принцессу её камердинер.
В этот самый момент Фабиан Тарра стоял позади старшей девочки, периодически поглядывая за её успехами, через плечо.
– Однако, как же запрет Его Величества!!! – добавил камердинер, слегка приглушённым тоном, словно боялся, что его услышат те, кто не должен.
– Это глупый запрет!!! – тут же парировала принцесса Эми, продолжая наполнять свой рисунок деталями, – Что плохого в том, что я хочу запечатлеть свою сестрёнку в её самые нежные, самые добрые годики?!!
Старшая девочка растянулась в улыбке, полной умиления. Артистично выставив грифель перед собой, старшая принцесса словно вымеривала масштаб, ну не иначе как самый, что ни на есть, профессиональный художник.
– Но Ваше Высочество, – не унимался Фабиан, – Если Его Величество узнает, что вы пишете портрет юной принцессы Ингриди, то он будет в ярости!!! Вы же знаете, какое сейчас время!
В следующий миг камердинер указал рукой вдаль, где в этот самый момент весьма крупное космическое тело медленно, но верно вторгалось в атмосферу Гелиолы. Казалось, словно некая тёмно-красная планета, стремительно приближалась к миру принцессы,
