в такую погоду? — спросил он брата.
— Мочи нету дома сидеть, как конь стреноженный.
— Лиза не болеет? — спросила Ульяна.
— Слава богу, ничего.
— Что, капризничает?
— Терпимо, — усмехнулся Родион.
— Терпи, родит, и все капризы пройдут.
— А ты откуда знаешь? — спросил Евсей, улыбаясь.
— Ой, скоморох старый, — махнула рукой Ульяна.
— Нюша, тебе дома не надоело? — спросил Родион.
Девочка сидела у окна и что-то вязала. Она посмотрела на дядю с удивлением.
— Бери своё рукоделье, сходи к нам, а то Лизе скучно одной, а я тебе серы принесу.
Девочку упрашивать не пришлось, она и сама любила гостить у Лизы. Только в последнее время мать стала ворчать, чтобы она не беспокоила тётку.
Половину дня Родион проходил зря. Только ближе к вечеру он нашёл следы лосей, ведущих в густой ельник. Родион постоял, осмотредся и повернул назад: решил вернуться сюда завтра с лошадью. Если удастся добыть, то нужно мясо забирать сразу, а то замёрзнет — не возьмёшь тогда. Стоило позвать кого-нибудь для помощи. Что лоси не уйдут, он не сомневался: в такой мороз они никуда не денутся — стоят и едят хвою да мох на ветках.
— Я не смогу тебе помочь, — сказал Евсей, когда Родион зашёл к брату поделиться своими мыслями.
— Я зайду к Маркелу, он тоже мечтает из дому убежать, — сказал Родион.
— Верно, он согласится.
Родион договорился с Маркелом на следующее утро отправиться на двух повозках: вдруг улыбнётся удача, тогда можно будет и парочку сохатых взять.
До места не доехали с полверсты, привязали лошадей, накрыли попонами и задали сена. Маркел стал обдирать сосульки с лошадиных морд, а Родион взял свой карабин и на лыжах двинулся к ельнику.
— Я махну рукой — лошадей подгоняй туда.
— Ладно, иди, — сказал Маркел, — попутно выдирая сосульки из своей бороды.
Прошло около получаса, как раздался один выстрел, через несколько мгновений ещё один. Маркел всматривался в то место, где скрылся Родион. Увидев напарника, он отвязал лошадей и, ведя их в поводу, направился к ельнику. Когда Маркел пришёл, Родион уже разделывал одного лося, второй бык лежал рядом.
— Двое было, что ли?
— Нет, вон посмотри, рядом в ельнике ещё трое стоят. Нам и этих хватит, лишнего не стоит бить — им сейчас и так не сладко.
Мясо разделали, пока было теплое, и сложили в сани, прикрыли шкурами и сеном.
— Удачно вышло, — сказал Маркел. — Я, бывало, и с братом твоим ездил вывозить мясо, ещё на лесозаготовках, братец твой ловкий был на охоте, чего сейчас не поехал?
— Приболел.
— Я и забыл, заходил к нему как-то. Вот времечко скачет: оглянуться не успели, а уже у самих дети выросли. У моего пацана уже усы пробиваются. Да и ты, давно ли сам мальцом с нами везде таскался, а сейчас и не плюнешь в твою сторону, герой, два «Егория» на груди — это, брат, не в деревне подраться.
— Да ну тебя, Маркел, возможно, у тебя и поболее наград было бы, случись тебе воевать.
— Чего загадывать? Я и сейчас воюю по случаю.
— С Настей своей? — усмехнулся Родион. — У Насти рука крепкая? Приложится, щека, наверное, долго горит?
— Нет, — расхохотался Маркел. — Она размахивается на рубль, а бьёт на копейку, видимость одна. Другой раз и сам злюсь на неё, а вот отбери её у меня, я не знаю, что и делать — прикипел.
Когда они выехали на дорогу, идущую из Туманшета, Родион сказал:
— В нашу сторону прошли трое саней чужих. Кто б это мог быть?
— Мало ли кто, может, мимо проехали. — Маркел сначала улыбался, а потом притих.
Какая-то тревога охватила мужиков, они невольно ускорили лошадей, вглядываясь вперёд. Деревня была на месте, всё было тихо, но тревога не отпускала: Родион невольно пододвинул к себе карабин.
Маркел загнал лошадь во двор и вдруг увидел, что из хлева задом выходит мужик, держа в руках кур. Маркел мгновенно поднялся с саней и, подойдя к мужику, ударил его головой о косяк. Мужик ослаб, куры опять кинулись в хлев. Маркел осмотрел мужика. Худой, с обмороженным лицом, в шинели, под ней была меховая душегрейка. Закинув мужика на кучу соломы к курам, Маркел закрыл хлев на заложку.
Родион увидел пеший след к своему крыльцу, стиснул карабин и бесшумно поднялся на крыльцо. Дверь в сенцы была приоткрыта. Осторожно открыв дверь в дом, он незаметно проскользнул за занавеску, только облачко холодного воздуха колыхнуло пламя на лучине.
— Ты не бойся, мы сейчас немного позабавимся — и всё, — услышал он мужской простуженный голос. Выйдя из-за занавески, Родион увидел, что мужик надвигается на Лизу. Она с испуганными глазами отступает назад к столу, где лежал кухонный ножик.
— Может, со мной позабавишься? — ледяным голосом спросил хозяин.
Родион с ужасом узнал в этом мужике одного из своих фронтовых друзей. Пришелец медленно потянулся к нагану, спрятанному за поясом.
— Даже и не думай, наган отбрось в сторону, нож тоже. — А когда оружие звякнуло возле печки, добавил: — А то, что у тебя привязано на правой ноге, можешь оставить, только не пытайся вытаскивать.
Мужик стал медленно поворачиваться, он был озадачен: кто же мог знать все его секреты?
— Родион? Ты? — спросил солдат.
— Лиза, иди ко мне, не бойся.
Она кое-как заставила себя пройти мимо чужака в сторону мужа, глаза были полны слёз, руки подрагивали.
— Всё кончилось, иди в комнату, присядь там.
Незваный гость стоял, ошалевший, ничего не соображая. Он недоумевал, как это здесь оказался его друг Родион, с кем они вместе мыкали горе в окопах на войне, кто на себе выносил его, раненого, из-под огня. Когда-то и он мог отдать жизнь за Родиона не раздумывая.
— Ты не узнал меня? — спросил солдат.
— Узнал, — холодно ответил Родион.
— Мы же друзьями были, — на что-то ещё надеялся гость.
— Были. А сейчас кто ты?
— Мы, это, на соединение с армией Каппеля идём в Нижнеудинск.
— А сюда чего занесло?
— Разделилась армия, чтобы легче идти было — вот и попали сюда.
— Сколько вас в деревне?
— С десяток, — быстро отвечал солдат.
— Кем ты стал, Петруха? — сказал Родион. — Со своими воюешь.
— Так везде брат против брата идёт вроде бы.
— А твоя какая доля в этой войне? Какая твоя выгода? Ты-то чего с братом
