Прибыв к Полоцку, Баторий сразу отправился осматривать город и крепость; с ним поехали Замойский и предводитель венгров Бекеш. Осмотрев местность, король решил ударить по Высокому замку. Во-первых, с его стороны легче было подобраться к крепости; во-вторых, с падением главного укрепления, предположил Баторий, город и Стрелецкий Острог, лишенные провианта и огнестрельных снарядов, которые хранятся в Высоком замке, рано или поздно сдадутся сами. Бекеш, однако, держался того мнения, что атаку следует начинать со стороны Заполотья; соображения его сводились к тому, что если взять город, то русские вынуждены будут запереться в крепости, а это уже само по себе поставит их в затруднительное положение, так как множество людей будет стеснено в одном месте; к тому же, говорил Бекеш, штурмовать замки можно и со стороны города, поскольку через Полоту везде есть броды. В то же время Замойский соглашался с королем и даже уговаривал его не отступать от своего плана; позже, один подъехав к тому месту, на котором стоял город до 1563 года (место это называлось Пожарищем), он еще раз уверился, что начинать следует с Высокого замка — хотя бы из‑за отсутствия подле него рвов и высоких холмов.
Однако король не последовал совету Замойского и неожиданно отступил от первоначального мнения. Идея его состояла в том, чтобы не разбивать представителей разных наций, собранных в войске, по отрядам и предоставить им, по возможности, самостоятельность. Немцам было поручено делать подкопы у Стрелецкого Острога, а Бекешу с его венграми — действовать против Заполотья. Венгры довольно быстро достигли успеха: после их обстрелов в городе начались пожары. Огонь пожирал дом за домом, и русские, поняв, что сделать ничего не могут, сами подожгли то, что не загорелось от рук венгров, и, прихватив припасы и все ценное, заперлись в Высоком замке[35].
После этого король отправил в крепость гонца с предложением добровольной сдачи. Русские задержали гонца и всю ночь занимались строительством, успев к утру надстроить деревянную башню, которая находилась против королевского лагеря. На следующий день они выпустили гонца, приказав передать королю, что ключи от крепости находятся в руках их государя, то есть Ивана, а потому пусть король попробует сам отворить крепость, если только он в состоянии сделать это.
Таким образом, Баторию не оставалось ничего иного, как идти на приступ. Но для начала необходимо было проделать пролом в стене. Прежде всего попробовали пробить стену обычными пушечными выстрелами, однако безуспешно. Тогда начали пускать в крепость раскаленные ядра, опыт применения которых у Батория имелся в Венгрии. Но и это средство ничего не дало. Тогда была сделана попытка поджечь стены при помощи смолы. Солдатам была обещана за это большая награда, и в надежде разбогатеть нашлось немало охотников. Они вскарабкались по крутому холму к крепостной стене, приблизились к стенам, но тут на них обрушились сверху громадные бревна. Смельчаки, уже заготовившие горящие лучины, были сметены с холма и почти все погибли.
Попытку повторили, но с тем же результатом. Лишь в нескольких местах стену все‑таки удалось зажечь, но осажденные успевали залить огонь водой. К изумлению нападавших, среди защитников замка, как отмечают очевидцы, было много стариков, женщин и даже детей. Неустрашимость осажденных доходила до того, что некоторые из них, несмотря на пальбу неприятельских орудий, «решались спускаться на канатах за стены и лили воду, подаваемую им другими, свешиваясь с более высокого места, для того чтоб потушить огонь, приближавшийся извне». При этом многие гибли, но на их место с таким же самоотвержением заступали другие. По словам самого Батория, московиты доказали в эти дни, что упорством и стойкостью превосходят все прочие народы.
Осада затянулась, и казалось, время играет на стороне русских. Лето 1579 года выдалось в высшей степени сырое во всем Прибалтийском крае. По словам Рюссова, в течение пяти недель не было в Ревеле и трех дней без дождя. Под Полоцком от непрерывных дождей дороги так испортились, что вьючные лошади, не будучи в состоянии выкарабкаться из грязи, падали и гибли на месте от истощения сил; почва так пропиталась водой, «что даже под кожами в палатках магнатов не оставалось места, где можно было бы лежать». Дурное состояние дорог затрудняло подвоз провианта. К тому же продовольствие надо было доставлять из отдаленных местностей, так как окрестности Полоцка обезлюдели. Русские отряды, совершавшие вылазки из окрестных замков Суши, Туровли и Сокола, раз за разом нападали на шедшие к Полоцку обозы. Вследствие всех этих обстоятельств купцы очень редко показывались в полоцком лагере. Цены на съестные припасы и сено достигли неслыханных размеров. Армия Батория начала страдать от сильного голода. Дошло до того, что солдаты почитали за счастье, если удавалось раздобыть мясо павшей лошади. Сырая погода и дурная пища вызвали в войске болезни, которые особенно затронули немецкие отряды; многие солдаты страдали от кровавого поноса.
Все это влияло на качество дисциплины, которая сделалась совсем уже не такой твердой, как было в начале осады. Этим как могли пользовались русские. Однажды немецкие солдаты, предавшись пьянству до бесчувствия, беззаботно заснули врассыпную на траве. Вышедшие из крепости русские, не произведя никакого шума, почти всех их перерезали, а некоторых, беспробудно пьяных, захватили и унесли в замок. Велико было изумление и ужас плененных, когда они очнулись и поняли, где находятся. Немцы стали умолять своих врагов о пощаде, но те были безжалостны и подвергли их страшным мучениям. Продырявив им плечи и продев через отверстия веревки, осажденные подвесили их на высокой стене совершенно обнаженными и оставили умирать медленной смертью[36].
Приступы между тем продолжались, но безуспешно. Русские самоотверженно отбивались. Во время одной из атак на крепостные стены погиб, пораженный ядром, Михаил Вадаш, один из венгерских предводителей, прославивший свое имя в турецких войнах.
Неудачи побудили Батория созвать военный совет, чтобы решить вопрос, что делать дальше. Большинство было того мнения, что надо произвести нападение на крепость со всех сторон одновременно всеми войсками. Но король не согласился с этим мнением, опасаясь, что, если и в таком случае последует неудача, придется снять осаду и отступить от крепости; это равносильно было бы крушению всего предприятия. Так толком ничего и не решив, совет был распущен.
