«Уверена, ты будешь очень довольна, когда увидишь Вильгельма. Он похож на Берти своими приятными, дружелюбными манерами и легко вызывает всеобщие симпатии. Он не одарен блестящими способностями или силой характера, но он хороший мальчик, и я надеюсь, что он вырастет человеком, полезным своей стране. У него прекрасный воспитатель, я никогда не встречала лучшего, и он делает все, чтобы мальчик рос здоровым душой и телом. Я сама слежу за его воспитанием, даже за мелочами, поскольку у его папы никогда нет времени заниматься с детьми. Ближайшие несколько лет будут для него самыми важными и решающими… Я счастлива сказать, что нас с ним связывают тесные узы взаимной любви и доверия, которые ничто не может разрушить — я в этом уверена».
Кронпринц отзывался о сыне в более патетическом ключе.
«Пусть он вырастет хорошим, прямым, честным, пусть научится ценить добро и красоту, пусть станет настоящим немцем, пусть пойдет дальше по пути, проложенному дедом и отцом, пусть станет добрым правителем нашего благородного отечества, пусть трудится без страха и упрека на ее благо. Благодарение Богу, его и нас, его родителей, соединяют простые, естественные, сердечные отношения. Сохранить их в таком виде, чтобы он всегда видел в нас своих самых верных, самых лучших друзей, — наша первейшая задача. Страшно подумать, сколько надежд уже сейчас связано с этим мальчиком, как велика возложенная на нас отечеством ответственность за его воспитание, а ведь внешние обстоятельства — придворная жизнь, обязанности, которые возлагает на нас наше положение, так затрудняют выполнение этой миссии! Дай Бог, чтобы мы смогли уберечь его от всего ничтожного, пошлого, мелкого, чтобы он оказался достаточно подготовленным к исполнению тех тяжких обязанностей, которые ему предназначены!»
28 января 1871 года Франция капитулировала. Викки с воодушевлением писала своей матери: «Вот оно — возмездие за то, как французы вели себя по отношению к Германии в 1806–1809 годах! Подумать только — Кенигсберг до прошлого года еще выплачивал контрибуцию, которую на него наложил Наполеон!»
Фриц в это время вел приготовления к коронации своего отца, пышность которой должна была затмить все прочие. Из Гослара был доставлен средневековый трон германских императоров. Викки, по свидетельству мемуарных записей Вильгельма, неодобрительно отнеслась к этому символическому акту. Однако она, безусловно, испытывала чувство гордости за военные успехи ее новой родины. 13 июня, когда возвращавшиеся из Франции войска потсдамского гарнизона торжественным маршем проследовали в свои казармы, Викки приветствовала их лавровым венком.
16-го, в атмосфере удушающей жары, в Берлине состоялся парад победителей. Вильгельму пришлось продираться через толпу пьяных берлинцев. Отец взмахом фельдмаршальского жезла дал ему знак занять место в процессии, и он на своем маленьком пони оказался рядом с дядей, великим герцогом Баденским. По ту сторону Бранденбургских ворот, на Паризер-плац, их встретили шестьдесят девушек, а дальше под балдахином в начале Унтер-ден-Линден императора приветствовали бургомистр Берлина и члены магистрата. Вдоль улицы были расставлены трофеи. Кто-то громко крикнул: «Вильгельмкен, Вильгельмкен, виват!» Раздались громкие аплодисменты.
