Насаждение старого гелиополитанского культа солнечного бога Аменхотепом не могло понравиться египтянам, поскольку было слишком философским по характеру и, вероятнее всего, основывалось на эзотерических, имевших иностранное происхождение доктринах. Архитекторы Гер и Сути, надзиравшие за строительством храмов Амона в Фивах, соглашались следовать примеру своего хозяина Аменхотепа III, преклонявшего колена перед Атоном, и, как и многие другие официальные лица, воспевать его в гимне. Но для них не была тайной религиозная терпимость их хозяина, по крайней мере внешне вполне лояльного к Амону, кровь которого, как утверждали жрецы, текла в царских жилах. Для Аменхотепа III было не принципиально — богом больше или богом меньше, и он считал естественным то, что каждый жрец преувеличенно восхваляет могущество своего бога. Он не возражал против того, чтобы считаться «двойником» Амона и, в качестве такового, стать объектом поклонения. Но его сын был иным. Тепло Атона дало ему жизнь, и поддерживало ее в нем, и, пока в нем теплилась жизнь, Атон был в нем. Жизнь Атона была его жизнью, и его жизнь была жизнью Атона: следовательно, он был Атоном. Духовное высокомерие позволило ему поверить, что именно он является воплощением бога Атона, иными словами, что он и есть бог, причем не просто «местный бог» или один из «богов» Египта, и что его деяния священны. Посему он считал, что нет необходимости посещать храм Амона, чтобы получить ежедневную порцию «воды жизни», которая не только поддерживала физическое здоровье египетских фараонов, но давала им мудрость и проницательность, необходимые для управления страной. Не был он склонен и приближать к себе высших жрецов Амона. В конце концов он решил, что с Амоном и прочими богами следует покончить, а догмы и доктрины их жречества ликвидировать, после чего провозгласить Атона Единственным богом, сотворившим себя и поддерживающим свое существование, сыном и заместителем которого являлся египетский фараон.
Очевидно, что, не обдумав возможных последствий такого решения, Аменхотеп приступил к делу и начал строительство храма Гем-Атон в Пер-Атонв Фивах. В нем находился ковчег, в который был помещен бен или бенбен, то есть таинственный «солнечный камень». Так он последовал примеру жрецов Гелиополиса. Для храма фараон выбрал место примерно на полпути между храмами Карнака и Луксора. Он решил, что этот храм станет центром поклонения Атону и его культ впредь станет единственной религией страны. Реакцию жрецов Амона и жителей Фив на действия фараона легко себе представить, с падением Амона все они лишались средств к существованию. Тем не менее Аменхотеп был царем, в его жилах текла кровь солнечного бога, и он был повелителем и хозяином Египта, всех живущих в нем людей и вещей. Поэтому и жрецы, и народ не могли противиться его воле. Они проклинали Атона и его фанатичного приверженца, но были не в силах предотвратить конфискацию «доходов» Амона и ликвидацию его культа. Не удовлетворенный этим, Аменхотеп приказал стереть имя Амона со всех памятников, даже если для этого приходилось стереть имя его собственного отца, да и слово «боги» нередко стесывалось. Не только Амон должен был прекратить свое существование, впредь не должно было быть и других богов. Атон становился единственным божеством, которому следовало поклоняться.
Можно представить, какова была реакция на обнародование подобного указа. Фивы наполнились ропотом недовольных последователей Амона. Когда же строительство храма Атона было завершено и новая религия официально вступила в силу, ропот сменился угрозами и проклятиями, начались ожесточенные споры и столкновения между амонистами и атонистами. В точности неизвестно, что именно произошло, но в результате неразберихи и волнений Аменхотеп IV посчитал невозможным дальнейшее пребывание в Фивах и решил перебраться вместе с двором на новое место. Невозможно понять, принял ли он это решение, опасаясь за собственную безопасность и безопасность семьи, или же таким образом он хотел нанести еще более глубокое оскорбление Амону и его жрецам. В любом случае причина, побудившая его покинуть свою столицу, тем самым нивелировав его статус, должна была быть серьезной и не требовавшей отлагательств. Решив покинуть Фивы, он стал искать место для новой столицы, которую собирался сделать городом божьим, и нашел его на севере — в 260 км к югу от Каира и 80 км к северу от Асьюта. Здесь на восточном берегу Нила холмы окружают необычную, покрытую чистым желтым песком равнину. Почва была девственной, ее никогда не оскверняли храмы или иные сооружения, посвященные древним египетским богам, которых Аменхотеп IV ненавидел, да и сама равнина идеально подходила для строительства нового города: гладкость ее поверхности не нарушали холмы или скалы, известняк или песчаник. Место располагалось в 5 км от Нила в его самой широкой части и имело длину около 8 км. Равнина на другом берегу реки, тянувшаяся от Нила к западным холмам, была намного обширнее той, что на восточном берегу, и также была включена фараоном в район предполагаемой застройки. Он установил большие стелы на границах выбранного участка, чтобы отметить пределы территории Атона, и велел вырезать на них надписи, подтверждающие этот факт.
Мы уже говорили о том, что Аменхотеп IV везде, где возможно, уничтожал имя Амона со стел и других памятников, даже с картушей своего отца, но в то же время это имя составляло часть его собственного имени, как сына Ра. Уничтожить это противоречие было, в общем-то, несложно, и Аменхотеп сменил имя, в переводе означавшее «Амон доволен», на Ахенатон, которое по аналогии должно означать нечто вроде «Атон доволен». Это значение уже принято многими египтологами, но я считаю, что не следует слишком уж решительно отметать старый перевод — «дух Атона». Я транскрибирую новое имя Аменхотепа IV Ахенатон (Aakhunaten) вовсе не из желания добавить еще одну к и без того большому числу ранее предложенных транслитераций, а потому, что оно достаточно точно воспроизводит иероглифы. Тексты пирамид показывают, что фонетическое значениебылоили. Первый знак представляет короткий звук а, е или i; второй а, как в еврейском aleph, третий кh, четвертый и, хотя фонетическое значениев текстах пирамид было aakh, или aakhu, но в более поздние времена a, вероятно, было опущено, и тогда звучаниедолжно было быть akh, как прочитал это Берч шестьдесят лет назад. Если так, правильная транслитерация имени — Ахентаон. Как это имя произносилось, мы уже никогда не узнаем, но нет никаких оснований предполагать, что правильным произношением было Ихнатон или Ихенатон. Сегодня, по прошествии времени, можно отметить, что слово Aten не имело ничего общего с семитским ‘adhon, что означает «господин».
