В ответ снова голос, и снова пьяно-неразборчивый.
– Я сейчас тебя оттуда вызволю! – сказал Лопес.
Он снял с ремня дубинку и, просунув ее под цепочку, рванул на себя. Ручка гардеробной выскочила из дерева, и дверь, распахнувшись, сшибла на пол то, что оставалось от Грега Брэдли. Лицо его было фиолетово-черным, а глаза скрыты под наплывами разбухшей плоти. Волосы почти все повылезли, оставались лишь седые пряди, паклей приставшие к открывшимся на скальпе шрамам. Лопес отвернулся, борясь с подступающим позывом рвоты от гнилостного духа, исходящего из нутра доктора.
– Аииии, – проскрипел Брэдли. – Я не моуууу…
Рукой он пытался ухватить Лопеса за брючину, но сил не оставалось.
– Аиии, – повторил Брэдли. – Яааа плоох…
Сознание его смеркалось, поглощаемое чем-то черным, обращающим тело против себя самого. Как его звать и где он находится, он не помнил. В нарастающей тьме он терялся, и обратный путь ему было уже не найти. Все, что оставалось, это боль вкупе с памятью о человеке, который ее навлек.
Но вот растворилось и это.
Лопес медленно опустил тело Брэдли на пол.
Аиии.
Бадди.
***
В эти минуты Бадди Канцер стоял в затенении позади бара Эдди Рида. Место заполнялось хорошими темпами, с каждой минутой прибывало все больше машин. Маленькая гибкая бабенка в полицейской форме помогала вновь прибывшим пристроиться на парковке. Бадди терпеливо выжидал. Он знал, что его шанс настанет; так и произошло.
Какая-то толстячка в «Ниссане», на заднем сиденье которого теснился выводок из троих малолеток, попыталась обманом въехать на парковку и урвать местечко поблизости от задней двери бара. К сожалению, она не учла, что туда воткнется большущий «Эксплорер», в порядке очередности подрезавший ее «Ниссан». Это вызвало гвалт и крикотню, из чего можно было сделать вывод, что добрососедство в этом городишке укоренено неглубоко. «Ниссан» стал вынужденно сдавать задним ходом, чуть задев чей-то «Лексус»; сработала сигналка. Парочка, которой он принадлежал, еще не успела скрыться в баре, и оба на звук сигнализации бдительно засеменили обратно. Туда же направилась бабенка в полицейской форме, которой на пути пришлось огибать мусорные баки, за которыми затаился Бадди.
Он схватил ее быстро и без суеты, после чего оставил истекать кровью среди мусора.
Через пяток минут он направлялся к бару.
***
Звонок насчет Ллойда Хопкинса пришел буквально через секунды после того, как Лопес закончил инструктировать Баркера. Молодому совместителю он дал описание Бадди Канцера и велел поднять по тревоге полицию штата. Лопес набирал Элли, когда с ним по рации снова связался Баркер.
– Шеф, информация по Ллойду, – напряженно дрожащим голосом сообщил он. – Двое ребят говорят, что тело вроде бы его. Они на него наткнулись за старым кегельбаном Мецгера. И машина его там. Говорят, он сильно избит. Какие будут указания?
Господи, только не Ллойд. У Лопеса внутри словно натянулась струна.
– Что за ребята?
– Бен Райдер и дочка Капура.
Дочка Пэта Капура, девчонка из мотеля; она знала Ллойда Хопкинса по внешности.
– Я направляюсь туда, – сказал Лопес Баркеру. – Срочно свяжись с полицией. Скажи им, что один офицер у нас погиб. Подозревается Канцер. Бадди Канцер.
Лопес точно не знал, действительно ли в смерти Ллойда Хопкинса виновен именно он, но в качестве подозреваемого он был уместней всех. Из местных на Ллойда Хопкинса никто бы не рискнул повысить даже голоса.
– И еще, Крис, – добавил Лопес. – Скажи им действовать с крайней осторожностью. Пускай к тому типу даже не прикасаются. С ним что-то неладно. Он может быть… заразным, понимаешь?
Он уже собирался включить маячок и на газах рвануть к кегельбану, но в последнюю секунду призадумался. Сначала рак был диагностирован у Линка Фрэйзера, затем секретарша Грега Брэдли упомянула о еще двух вероятных случаях заболевания. Теперь вот Грег Брэдли мертв, с исковерканной черно-лиловой маской вместо лица, и бездыханное тело Ллойда Хопкинса, избитое и, вероятно, зараженное, лежит на парковке заброшенного кегельбана. Но ведь рак не заразен. В виде инфекции он не передается. Лопес вновь попытался связаться с Элли, и снова безуспешно. Тогда он вынул мобильник и набрал телефон бара. Трубку Эдди взял на третьем гудке.
– Ридс. Чем могу служить?
– Эдди, это Джим Лопес. Сделай одолжение, глянь на парковку: Элли Винтерс не там? Мне она нужна.
На заднем фоне слышались голоса, звучала музыка.
– Сейчас, шеф, погоди, – ответил Эдди Рид.
Трубку положили, по всей видимости, на стойку. В эту секунду Лопес определился с решением. Прежде чем трубку снова взяли, прошло несколько минут, но к моменту возврата Эдди Лопес уже и сам был в пределах видимости бара.
– Нет, что-то я ее не заметил. Машина ее вон она, но… – Эдди Рид сделал паузу. – А ну-ка постой, там что-то происходит, – произнес он.
Музыка оборвалась, и в трубке на отдалении послышался чей-то вопль.
***
Бадди готовился весь день, вырабатывая в себе яд, пока тот не дистиллировался до чистейшей эссенции. Он чувствовал, как она отзывается его мыслям, готовясь к тому, что уготовлено впереди. Жидкость, которой Бадди ослепил Ллойда Хопкинса, была не более чем отработанным веществом. Истинный эликсир он скапливал и бережно берег, так что, когда он тронул первую женщину возле женского туалета, выход энергии слегка качнул его, словно отдачей. Он буквально видел, как черная жидкость проступает из пор и проникает ей в основание черепа. Сила наполняла Бадди легкостью и сладко кружила голову, в то время как на женщине стала чернеть и струпьями лопаться кожа. Она рывком повернулась к нему, машинально пальцами пытаясь нащупать источник боли, но Бадди уже пришел в движение. Он провел по руке какого-то толстяка, тронул за лопатку официантку. Та выронила поднос, бокалы на котором с грохотом разбились.
Затем послышался женский вопль. Бадди подумал, что это та сука возле туалета, но это была одна из ее компаньонок, завопившая от вида темных опухолей, расползающихся по лицу подруги. На плечо Бадди твердо легла мужская рука. Бадди не глядя залепил мужику оплеуху и снова сладко ощутил выплеск своего заряда. Он двигался в дальний конец бара, где сидела та знакомая блондинка с каким-то мужиком в сером костюме. Ту подругу копа он заметил, как только вошел в бар. Очень было соблазнительно взять ее, пока яд в организме еще духовит и крепок. Он раскинул руки в позе распятия, пошевеливая растопыренными пальцами, и на ходу все трогал, щупал, проводил по коже, одежде, волосам – эдакий темный мессия, шествующий через толпу; он уже сбился со счета. На секунду Бадди ощутил себя на островке свободного пространства. Сделав глубокий вдох, он смежил веки и ощутил, как там, глубоко внутри, набухает кольцами червь-повелитель. Бадди выдохнул и открыл глаза.
