Сент-Арно был хоть и в сознании, но уже при первых признаков приближавшейся смерти, скрыть которые было уже невозможно. По статусу, решения должен вроде бы принимать его начальник штаба Мартенпре, но известна его нерешительность. Вместо того, чтобы взять на себя инициативу, он продолжает выполнять указания умирающего командующего. Отсюда и слепое следование французов решениям штаба Раглана. А там царила уверенность.
Мы уже знаем, что британцы, в каждом из своих действий или бездействий всегда имели скрытый смысл, который по тем или иным причинам старались на страницах военной истории сильно не афишировать, что мы легко можем обнаружить в событиях двух дней на Каче и Бельбеке. Для этого нужно обратиться к группе военно-исторических исследований, которая в своем большинстве придерживается абсолютно нейтральной точки зрения и старается извлечь необходимый опыт из ошибок или достижений всех воюющих сторон. Как вы, надеюсь, поняли, это американцы.
Военная теория США не даром строила свою военную доктрину на французском опыте Крымской войны. Например, генерал Халлек считал, что французская система снабжения показала свою качественность, в то время как английская военная администрация полностью провалилась.' Что это значит для нас? На первый взгляд ничего, на деле много. Англичане, в чем уже все давно убедились, не имея нормального алгоритма снабжения, сопровождающего военную операцию, могли успешно вести кампанию только при опоре на хорошие базы. Кача такой не была. Более того, союзники понимали, что пока они думают, подходящие в Крым русские резервы захлопывают за их спиной Евпаторию, изолируя ее сообщение с войсками по земле.
Штурм или атака плохо разведанных укреплений для французов проблемой не была. Они на Альме доказали свою способность к экспромту, в отличие от прямолинейных действий англичан, для которых отрыв от флота был невозможен.
Британцы и так делали волевое усилие, отрываясь от флота, и потому для них нужно было любой ценой прорываться к морю, то есть — на Балаклаву, ближайшее место, удовлетворяющее всем требованиям базы снабжения, и оттуда уже открывать вторую часть кампании. Бургойн сделал все, чтобы убедить в этом Раглана и Сент-Арно, который просто не имел физических сил спорить, а его начальник штаба Мартенпре в силу своей натуры молчал. Канробер, более решительный, до этого времени оставался всего только командиром дивизии, хотя и с большими, чем у других правами. Пока же, сильно не споря, решили, что экспедиция продолжает на следующий день движение по следам отходящей русской армии и к концу дня должна выйти на рубеж реки Бельбек, где остановиться на бивак. Кача становилась промежуточной базой, куда предполагалось в случае необходимости принимать новые войска, а также организовать рейсы транспортов до Евпатории. Там же оставался почти весь флот. Морякам вменялись отныне три основные задачи:
1. Продолжать разведку всего побережья Крыма.
2. Продолжать блокировать русскую эскадру в Севастопольской бухте.
3. Поддерживать специально выделенным отрядом сопровождение основных сил, последовательно перемещаясь от Качи до Камышовой бухты и далее, до Балаклавы.
4. Отряду кораблей адмирала Лайонса вместе с сухопутными войсками принять меры к захвату Балаклавы, после чего начать выгрузку там осадного парка и готовить главную базу снабжения.
Этот приказ дошел до Дандаса утром следующего дня. Адмирал поручил Лайонсу с отрядом пароходов отправиться в Балаклаву, ждать там подход сухопутных войск и содействовать им в захвате городка. Нужно признать, что опытные в экспедициях британцы на этом этапе хорошо организовывали взаимодействие армии и флота.
Для защиты временной базы на Каче до 29 сентября оставалась 4-я дивизия генерал-майора Каткарта в полном составе и небольшая часть кавалерии.
12(24) СЕНТЯБРЯ 1854 Г. НА БЕЛЬБЕКЕ
24 сентября в 6 часов утра союзные войска начали марш на юг и через несколько часов вышли к Бельбеку, где вновь остановились. Первыми к переправе подошли английская Легкая дивизия с артиллерией и часть кавалерии, имевшие предписание держать направление на деревню Дуванкой. Гвардия только к 10 часам двинулась от Качи.
Местность становилась более холмистой, менее проходимой, но такой же живописной. Шедшие в авангарде Шотландская бригада 1-й дивизии и французские батальоны 1-й дивизии иногда перемешивались. Генералы герцог Кембриджский, Канробер, Кемпбел и принц Наполеон ехали рядом, обсуждая положение.
К реальности союзников вернули кучи дерьма, которыми они усердно начали загаживать окрестности, а также необходимость вновь отправлять на транспорты десятки больных: о себе все чаще напоминали болезни, в первую очередь — холера. Войскам пришлось двигаться по территории, которая дважды подверглась разорительным перемещениям десятков тысяч русских солдат. В результате само пребывание на ней было гибельным с медицинской точки зрения. Особенно страдали молодые солдаты. К прискорбию, многие выбросили не только кивера, но и чайники, посчитав их слишком тяжелыми. В результате вместо кипяченой воды вновь стали пить сырую, переполненную смертельно опасными микробами. Британские солдаты, вообще не приученные экономить воду, страдали от ее отсутствия особенно жестоко. Их рацион, насыщенный соленым, не изменился, местные фрукты лишь усиливали мучения. Обезвоженные организмы становились легкой добычей для болезнетворных бактерий, и на Бельбеке появились новые могилы английских и французских солдат.
У шотландцев в 79-м полку Камерона к прискорбию всех умер полковой врач Ричард Макензи. Этот молодой человек с началом войны отказался от выгодной медицинской практики в Эдинбурге и последовал с камеронцами, многих из офицеров которых знал лично, которых догнал только в Варне. Совершенно гражданский человек, он блестяще проявил себя во время и после Альминского сражения, когда собственноручно сделал 27 операций. Когда, выполнив долг врача, Макензи появился в расположении полка, то был встречен троекратным «ура» — только зная британскую армию и ее психологию, можно понять, что значило такое приветствие. Спасавший других, врач не смог уберечь себя, и был похоронен неподалеку от реки Бельбек. Уже после окончания боевых действий чины 79-го полка привели могилу в порядок и установили на ней красивое надгробие. К сожалению, до настоящего времени она не сохранилась. Да разве только одна она?
Шотландец был не единственным медиком, умершим в эти дни. Английские врачи, как и их французские коллеги, не все выдерживали трудности и напряжение войны. Ушли в лучший мир ассистент врача 1-го батальона Стрелковой бригады Джеймс Шорок, врач Джон Митчелл (из кавалерии) и другие.
Утешали слухи, в том числе такие неадекватные, как перерезавший себе горло Меншиков, массовые расстрелы трусов и повальное бегство из крепости. На фоне таких новостей слух, что у ворот Севастополя англичан ждет депутация городских властей с ключами и хлебом-солью, не казался наивной шуткой.
Но слухи в Крыму не шли ни в какое сравнение с газетным психозом, происходившем в Англии. Чего там только не плели: Севастополь взят, 18 тысяч русских убиты, 28 тысяч взяты в плен — это самые «безобидные» сенсации, о которых ежедневно вопили разносчики газет на улицах английских и французских городов.
