— Ну а Тамара что?
Матильда возмущенно помотала головой.
— А эта Тамара... Ей прямо как вожжа под хвост! Альфред за ней заходит, иногда даже на папиной машине с шофером заезжает... Всякие там кино, всякие там концерты, всякие там вечеринки и все такое... Ну, и вот!.. — Матильда сделала долгую паузу, и лицо ее приняло очень значительное выражение. — Ну, и вот! Наступает у Тамары день рождения. Лешу всегда на день рождения приглашали, а теперь — нет. А Леша уже подарок купил и еще букет цветов... Он ждет, а его не приглашают... — Теперь Матильда смотрела только на Олю широко раскрытыми глазами. Голос ее зазвенел, сердце забилось чаще, и вообще вся она содрогнулась в предвидении ужасной сцены, которую ей предстояло описать. — И вот, значит, у Тамары вечер в разгаре, магнитофоны всякие, радиолы, дискотеки, танцы... И вдруг раздается звонок. Входит Тараскин. Тут, значит, гробовая тишина и все такое, а он молча подходит к Тамаре и вручает ей букет. «Это тебе, говорит, а вот это — тоже тебе!» И, значит, Тамару ножом...
— Насмерть? — тихо спросила Оля.
Матильда немножко подумала и решила Тамару спасти:
— Нет. Нож чуть-чуть до сердца не достал.
Потрясенные слушатели долго в молчании смотрели на Матильду. Потом Оля сказала Мише, чуть улыбаясь:
— Интересно! Значит, еще не перевелись романтики, способные убить за неверность.
— Психопат твой Тараскин, а не романтик, — буркнул Миша и вдруг, прищурившись, посмотрел на Матильду. — Слушай-ка! А ты не придумала все это? Уж больно все на старинный роман похоже. И на дешевенький притом.
Озадаченная Матильда помолчала: ведь она и в самом деле опять согрешила. Но она тут же пожала плечами и сказала с достоинством:
— Не верите — и не надо!
— Когда это произошло? — спросил Миша.
— Н-ну... в прошлом году, — поколебавшись, ответила Матильда.
Миша уставился на Олю, хлопая себя ладонью по лбу.
— Ты соображаешь, что она мелет? Нож чуть до сердца не достал, а Тараскин года не отсидел и уже на свободе бегает! Нет, уж извините, пожалуйста, я немножко законы знаю!
Тут Миша ошибся: если бы он знал закон, он сказал бы, что подростков до четырнадцати лет вообще в колонии не направляют, их помещают в специальные ПТУ для трудновоспитуемых ребят.
Тут и Степа решил показать, что он тоже разбирается в подобных вопросах.
— А может, его выпустили пораньше... за хорошее поведение, — заметил он.
— Вон как раз Тараскин идет, — сказал Шурик.
В конце двора и правда показался Леша. Миша обратился к Оле:
— Знаешь, пойди и спроси его, за что он сидел и сидел ли вообще. Спроси!
Оля с сожалением посмотрела на него.
— Ты, оказывается, совсем глупенький, Огурцов. Ну как я могу приставать с такими вопросами к человеку, с которым двух слов не сказала?!
— А он и не скажет, что сидел, — вставил Степка. — Зачем ему про себя такое говорить?
Оля кивнула на него.
— Видишь? Даже первоклашка или второклашка это понимает!
Миша понял, что сморозил глупость, и чуть не прокусил губу от досады.
Оля смотрела на приближающегося Лешу и думала, верить или нет истории, рассказанной Матильдой. Ей очень хотелось, чтобы это оказалось правдой.
Тараскин шел медленно, задумчиво глядя на скрученную трубочкой рублевку, которую он машинально вертел в руках. За ним, быстро нагоняя его, шагал какой-то грязный небритый дядька, за дядькой шли Нюра и Федя с несколько озадаченными лицами, и позади всех — Демьян.
Сначала ребята подумали, что небритый дядька не имеет к Красилиным никакого отношения, но тут же поняли, что ошиблись. Красилины подошли, Леша увидел бутылку, торчащую из Федькиного кармана, и протянул ему деньги.
— Вот. Сколько с меня?
Но Нюра угрюмо ответила:
— После сочтемся. Сперва поздоровайтесь. Это наш знакомый. В магазине встретились.
Но дядька приостановился лишь на несколько секунд.
— Здороваться потом, потом здороваться, потом... — зачастил он. — А сейчас пошлите-ка, пошлите-ка, пошлите-ка... Тут народ... Тут народ...
Беспокойно озираясь, он устремился вперед, за ним пошли Красилины, а за Красилиными — Леша, Оля и Миша. Каждый из этих троих считал недостойным проявлять любопытство, и они шагали молча, с лицами невозмутимыми, как у индейцев из книжек Фенимора Купера. Далеко позади следовали Демьян с Матильдой и Сема с Шуриком.
Идти пришлось несколько минут. Двор почти упирался в зеленый дощатый забор, за которым сооружалось какое-то большое нестандартное здание, но между забором и торцовыми стенами корпусов были оставлены не асфальтированные пыльные проходы. Дядя Коля свернул в один из этих проходов, затем обогнул забор, свернул еще раз, прошел через целый городок металлических гаражей и наконец остановился в очень неприглядном закоулке. Слева его ограничивала глухая стена жилого дома, спереди высокий бетонный забор, а справа — задняя стена приземистого кирпичного строеньица, приткнувшегося боком к бетонному забору. Как видно, здесь когда-то помещался небольшой магазин, теперь закрытый: на обитой железом задней двери его висел замок, сплошь покрытый ржавчиной, а у забора громоздилась куча деревянных, серебристых от времени ящиков. Несколько таких ящиков стояло на земле, и вокруг валялось множество колпачков от бутылок, консервные банки, рыбьи хвосты и головы.
Едва дядя Коля очутился здесь, как с него слетела вся напряженность, вся озабоченность. Он повел себя как любезный хозяин, принимающий гостей.
— Вот теперь ладно! Теперь, сталбыть, надо познакомиться. Тебя, выходит, Федя звать, а тебя как?
Нюра назвала себя. Она и ее брат обменялись с дядей Колей рукопожатием, и тот обратился к Оле:
— Очень приятное знакомство! Дядя Коля, сталбыть...
Поколебавшись, Оля сунула вялую руку в его грязную ладонь, после чего дядя Коля поздоровался с Лешей и Мишей.
— Очень приятное знакомство, дядя Коля... Очень приятное знакомство, дядя Коля, сталбыть... — Он оглядел стоящие на земле ящики. — Ну, чего? В ногах правды нет, а тут места всем хватит, прошу — пожалуйста! — Вынув из кармана бутылку, дядя Коля поставил ее на землю и сел перед ней на один из ящиков. Увидев, что его собутыльники в нерешительности топчутся, он сказал: — Да вы не сомневайтесь, ребятки, сюда никто такой не зайдет, это место верное.
— Да ну садитесь! Что вы, как в гостях! — сказала Нюра и тоже села. За ней сел Федя, предварительно вынув из кармана бутылку, а за ним — все остальные.
Каждый был уверен, что он, не моргнув глазом, выпьет положенную ему порцию и покажет другим, какое это для него привычное дело. Но присутствие дяди Коли кое-кому портило настроение, особенно Ольге и Леше. Еще когда они приближались к закоулку, Оля поотстала с Мишей от других и тихо спросила:
